Незнакомка

Она смотрела в окно, опершись подбородком на раскрасневшиеся от мороза ладони, медленно моргала длинными ресницами и казалось не замечала его. На указательном пальчике красовалось бронзовое кольцо-печатка, а на запястье широкий, тоже бронзовый браслет, усыпанный густой, витиеватой вязью. На аккуратном бархатном личике румянились чуть пухлые щёчки, очевидно, девушка замёрзла, гуляя в такую погоду без шапки.

Макс встал и сходил за второй чашкой, плеснул туда чай и не решившись добавлять сахар, просто подвинул чашку ближе к её локтям. Затем расстелил возле себя салфетку и положил на него один бублик, а тарелку со вторым, тоже пододвинул к ней.

Незнакомка, наконец, отлипла от окна и посмотрела на него большими глазами с изумрудным отливом. На волнистых, цвета чёрного шоколада, густых волосах ещё мерцали снежинки, быстро превращаясь в росинки.

Она аккуратно взяла чашку за стеклянное ушко, сделала пару маленьких глотков, вернула на блюдечко, встала и сняла шубку, положив её на тот же подоконник. Макс успел заметить стройность незнакомки, даже миниатюрность. Длинное шерстяное серое платье очень подчёркивало точёную фигуру и казалось, что огромный янтарный кулон на толстой бронзовой цепочке, может легко её перевесить, если вдруг она неосторожно наклониться вниз.

Усевшись обратно, она грациозно отломила тонкими пальцами кусочек бублика и отправила в капризный, чувственный рот.

Макс, не имея опыта общения с девушками, привычно молчал, юзая бублик и ёрзая на пластиковом стуле. Когда чай у незнакомки закончился, она мягко подтолкнула блюдечко с чашкой чуть ближе к пузатому чайничку, скользнула случайным взглядом по залу магазина и вновь уставилась в окно. Макс умудрился догадаться долить ей напитка, даже вернуть чашку хозяйке, но дальше вовсе не думалось, лишь грай панический, глумливый бескрылых мыслей в голове. Сконфуженный от неловкой ситуации, кляня себя во всех грехах, он принялся тщательно изучать вычурные полки, рассматривая яркие этикетки шоколадок и броские коробки с конфетами. Читая заморские буквы, вспоминая иностранные слова, что не знал, он вдруг надрывисто и излишне громко, пересилив свою дурацкую застенчивость, всё же осмелился и обратился к девушке:

– Вы шоколад любите?

Ему показалось, что она улыбнулась, но так осторожно, что он не был в этом уверен. Решив, что сморозил очередную глупость, Макс вылупился на горошины мака на мятой салфетке, не найдя ничего лучшего, как посчитать их. Её «люблю», буквально выдернуло его из «увлекательного» занятия. Рука арифметика вместе с прилипшей салфеткой стукнулась о чашку, чашка о чайник, а чайник каким-то чудом не свалился на пол, Макс даже успел заранее охнуть, предрекая его неминуемую гибель.

– Люблю, – повторила незнакомка, двигая чайник за носик ближе к середине стола

– Вы о шоколаде? – растерянно переспросил Макс. Она кивнула и медленно моргнула, подтверждая свою любовь к шоколаду. Затем сдула салфетку с его ладони и откинулась на спинку стула:

– Только горький, ну, в меру горький, без начинок разных.

Руководствуясь исключительно своим вкусом и интересом к новому, выбор Макса пал на шоколадку с красивой картинкой и зёрнами кофе. Занятие это его столь поглотило, что прошло немало времени и чай остыл и девушка согрелась.

Когда он наконец вернулся и протянул ей плитку, вдруг опомнился:

– Ой, вот же я дурень, она с зёрнами кофе, простите мою рассеянность, это мой бич.

– Рассеянность? – незнакомка отломила квадратик от шоколадки и переспросила, по обыкновению, подвисшего Макса:

– Твой бич – это твоя рассеянность?

– Да, такая основная черта характера: жирная, неуклюжая чёрная полоса.

– А почему чёрная?

– Да потому, что черкает все светлые начинания.

– Это как? – незнакомка слизнула крошку с пухлой верхней губы и уточнила свой вопрос: – Мешает жить?

– Да, не то слово, – Макс обречённо махнул рукой по чашке, – всё путаю, забываю. Кто с таким дело то иметь будет? Растяпа.

– Это Вы сами себя таким титулом наградил или надоумил кто? – спросила незнакомка, подвинув его чашку к себе, подальше от края.

– А ты, извините, Вы, не видите, ну, рассеянность мою? Не напрягает? Не стандартный детина, заблудившийся в детских грёзах, – Макс обиженно отвернулся и принялся считать снежинки на стекле.

– Напрягает? Вот ещё, я вижу романтичного молодого человека, незаурядного и беспричинно печального.

Он удивлённо обернулся, собеседница явно улыбалась. Кулон задорно подмигнул ему, перетянул внимание на себя и теперь Макс видел только здоровенный кусок янтаря.

– Детские грёзы – это же здорово…это, как сок, – далёкий голос незнакомки доносился со всех сторон и слева и справа и даже со спины.

– Сок? – спросил Макс, не совсем понимая с кем он разговаривает. Жёлтый туман клубился над бесконечной жидкой столешницей, размывая физические границы, стирая грани бытия.