Незнакомцы. Найти в Тиндер себя. Количество рваных историй

Однако в субботу мы едем на дальний кайтсерферский пляж Ла Техита. Там непрерывно лупит песком, а потому людей немного, места предостаточно. Знойно и ветрено, Сахара прямо напротив через сотню километров океаном. Аркаша ни с того ни с сего начинает водить меня за руку и протягивает черное надушенное полотенце, говоря «для лица». Я почти плыву, так как всегда ведусь на отеческую заботу.

– Классный купальник. Триангл? – он деловито рассматривает именно оранжевые полоски из неопрена, как это делал бы Доменико или Стефано (*дизайнеры бренда Dolce&Gabbana, геи). Тут-то я понимаю, что к чему. Зачем секс, если он ни одной из сторон особенно-то не нужен.

– О, да ты эксперт, – вру.

– В нашей семье был такой. У жены.

После обеда он отвозит меня домой, предложив поужинать вечером, и пропадает до утра. Мой первый и последний вечер на острове без свидания и ночь с мелатонином без сна. Больше мы не виделись, и вот случайно в Monkey beach.

И почему эта история так меня задела.

Саймон был первым островным Тиндер-рыцарем, который уже через пару часов после моего прилёта на Тенерифе вёз меня на пляжную вечеринку. Сан Хуан – по-нашему Иван Купала – самый длинный день в году, когда прыгают через костры, оставляют прошлогоднее всё и обновляются по большей части алкоголем, лёгкими наркотиками и пляжными танцами в маловатых шортах. Об этом я узнала позже и, конечно, улыбнулась символизму. Случайный дешевый билет в один конец на испанский остров на подбородке у Африки. Не успели сойти отеки после полёта со щиколоток – вечеринка-закрытие прошлого и позапрошлого с первым же Тиндер-мэтчем. Решиться и с разбегу прыгнуть через костёр прямо в океан – самый оперативный способ нащупать себя здесь и сейчас, а не блуждать среди незакрытых гештальтов.

– Будешь джин-тоник? – Саймон собирается проталкиваться к бару, оставив меня на белой пляжной кровати.

– Я могу пить только текилу. Потом расскажу. Можно мне шот с лаймом.

Я на бессахарной, безглютеновой и безлактозной диете. Все для укрепления иммунитета, очищения организма, вечной жизни и молодости. Я ж решила ребёнка заводить, какая разница, что теперь не от кого, а сама буду готова.

– Ты куришь?

– Да, Саймон, это то немногое, что у меня осталось из способов приятно себя убивать. Что это за место такое, что сегодня за праздник?

– Ты очень вовремя прилетела, Даша, сегодня главная вечеринка года. Сан Хуан. Единственный день, когда разрешают жечь костры, обычно пожарные службы с этим очень строги. Здесь и так большая вероятность пожаров летом, особенно в районе Тейде. А это самый модный здесь пляжный клуб. В обычное время эти кровати стоят 85 евро в день.

Саймон из Уэльса, и не производит впечатление того, кто часто арендует эти кровати. Ему свежие, загорелые и тем не менее сорок девять. Он профессиональный парапланерист, главную страсть своей жизни он решился сделать бизнесом, поэтому тринадцать лет назад перебрался на остров спускать туристов с высшей точки вулкана на пляж Ла Калетта. Я его хорошо понимаю. А это значит, что он много общается с русскими и его Британский шепоток адаптировался.

– Ты вообще одна приехала? Как так вышло?

– Ну для меня никогда не было проблемой одной путешествовать. Если нужна компания, как видишь, она легко находится, – понимающе улыбается, – Но на самом деле я только развелась. Я в порядке, но нужна перезагрузка.

– Понимаю, я тоже был женат. У меня три дочки. – Саймон открывает галерею в Айфоне и показывает трёх кристальных блондинок от пяти до двадцати с небольшим. Младшие ещё красивые, вытянутые как худые единороги, старшая уже грубовата.

– Золушки.

– Спасибо. У меня было два брака. Старшая дочь от первого – и живет в Швеции, две младшие от второго и живут с их мамой здесь, в Адехе. Сейчас они у меня на каникулах две недели. Ты голодная?

Два часа ночи, а в Москве четыре (и у меня тоже пока с непривычки). Я выпила три шота текилы и ела во время семичасового рейса орехи. Конечно, я голодная. На удивление некрасивые тусовщики на модных кроватях невкусно пьют черти что из пластиковых стаканов и жуют сэндвичи, некоторые делят на пятерых пластиковую тарелку несексуальной паэльи.

– Немного. Но уже, наверно, без шансов найти что-то нормальное. Это все я не ем.

– Поехали, мы отвезём тебя домой, – Саймон вместе со своим двадцатипятилетним Икаром – итальянцем Маттино. Он как огромный несуразный ребёнок с крупными зубами и громким невпопад смехом. Смеётся, когда не очень понимает английскую речь.

– По пути будет БиПи, там перекусим.

– Давай.