Незнакомцы у алтаря

Порыв ветра унес прочь ответ Йоуна. Когда Иннес заговорил снова, от его тихого, но угрожающего тона волосы на затылке у Эйнзли встали дыбом. Говорил он по-гэльски. Йоун опустил голову и готов был отступить, но Иннес покачал головой и подсел к Эйнзли. Развернувшись в другую сторону, он смотрел на белую пену в кильватере. Лицо у него стало совершенно непроницаемым.

Ветер, подгонявший их, дул ей в лицо, выбивая волосы из-под шляпки и заставляя глаза слезиться. Сегодня Иннес не надел шляпы – он поступил умно, потому что шляпу наверняка сдуло бы в море. Хотя одет он был, как всегда, консервативно: брюки и сюртук темно-синие, рубашка белоснежная; рядом с Йоуном в грубых твидовых штанах и тяжелом рыбацком свитере Иннес выглядел настоящим щеголем. Эйнзли поняла: Йоун заметил, что она их сравнивает, и поджал губы, но она не могла решить, из-за чего – из презрения или зависти.

Суденышко скользило вперед, прыгая на волнах. Эйнзли вдруг остро осознала, что всего лишь несколько просмоленных досок отделяют ее от ледяной воды пролива. От брызг губы стали солеными. Шумно хлопал парус. Ее замутило. Подняв голову, она заметила холодную улыбку на лице Йоуна. Нос лодки поднялся над водой и тут же нырнул вниз. Эйнзли показалось, что Йоун нарочно делает их поездку невыносимой.

– Вы городская. Значит, к морю не привыкли! – крикнул он.

Эйнзли обеими руками вцепилась в деревянное сиденье, решив ни за что не расставаться с содержимым своего желудка. Она пожалела, что ела на завтрак яичницу, и тут же запретила себе даже думать об этом.

– Как вы догадались? – крикнула она в ответ.

– Хозяин написал Мари Макинтош, экономке.

Иннес круто развернулся к нему:

– Писать тебе не было никакого смысла.

К удивлению Эйнзли, Йоун вдруг густо покраснел и отвернулся. Иннес не стал продолжать и снова уставился на море. Мужчинам пришлось бороться не только с отливом, но и с сильным течением, и все же они справились.

Наконец подошли к старому, полуразвалившемуся причалу, далеко отходившему от берега. Поскольку был отлив, им пришлось стать у самого конца. Иннес ловко накинул канат на тумбу и закрепил узлом. И только когда он поставил ногу на первую ступеньку лестницы, Йоун заговорил, положив руку ему на плечо, отчего Иннес вздрогнул:

– Ты увидишь, что здесь многое изменилось.

– Если ты еще раз скажешь, что прошло четырнадцать лет… – процедил Иннес сквозь зубы.

– Не в том дело. – Йоун убрал руку с его плеча и уныло вздохнул. – Мари написала, что поселит вас на ферме? А большой дом… ну, скоро сам увидишь. Крикни Ангусу; вон он, уже ждет вас с двуколкой. А я доставлю багаж.

Иннес быстро взобрался по ветхим ступенькам и обернулся, чтобы помочь Эйнзли. Она с ужасом оценивала довольно большое расстояние между лодкой и причалом. Она пыталась скрыть страх, но подозревала, что ей это плохо удается. С раскрасневшимся лицом и растрепанными волосами она была очень хорошенькой. Иннес решил: наверное, сейчас она думает, какого черта она здесь забыла. К тому же враждебность между ним и Йоуном была почти ощутимой. Он снова выругался себе под нос. Что бы ни творилось в голове у Йоуна, Иннесу хватит времени, чтобы во всем разобраться. А сейчас нужно вытащить бедняжку Эйнзли, возможно, его единственную союзницу, из лодки, прежде чем она упадет в воду.

– Поставь одну ногу на нижнюю ступеньку и дай мне руку, – велел он, наклоняясь к ней.

– Я не умею плавать. – Она с сомнением оглядывала нижние скользкие, покрытые илом и водорослями ступеньки металлической лестницы.

Иннес опустился на колени и нагнулся к ней:

– Зато я умею. Если ты упадешь, обещаю, нырну за тобой.

– И понесешь меня на руках, а с меня будет течь вода и свисать водоросли.

– Как с русалки.

Эйнзли улыбнулась:

– Нет, скорее, как с морского чудовища. Не такого величественного приезда ожидают от лэрда и его жены! Хорошо, что у нас нет зрителей.

– Я сказал Мари… это экономка… что не нужно официально приветствовать нас до тех пор, пока мы не устроимся. Правда, странно, что она меня послушала, – заметил Иннес, озираясь по сторонам.

Если не считать Ангуса, который неторопливо ковылял по причалу, в поле зрения не было видно ни души. Йоун знает, что новый хозяин терпеть не может пышные церемонии, к которым питал пристрастие его отец. Иннес оглянулся, чтобы поблагодарить его, но Йоун деловито сматывал канаты.

Пожав плечами, Иннес протянул Эйнзли руку, быстро вытащил ее на причал, поддерживая, чтобы она не упала.

– Добро пожаловать в Строун-Бридж! – Она едва заметно улыбнулась, прижимаясь к нему, ноги у нее подкашивались.

– Извини… у меня ноги сделались ватными.

– Сам не знаю, что ты здесь забыла, но почти уверен, что все еще хуже, чем ты могла себе представить. Учти, если тебе захочется вернуться в Эдинбург, я все пойму.