Незнакомцы у алтаря

Иннес успел сделать несколько набросков. Показывая ей рисунки, он увлеченно заговорил о приливах, о преимуществах дерева над камнем, об углах и укреплениях. Эйнзли кивала и слушала, хотя понимала примерно четверть того, что он говорил. Она радовалась, потому что в его голосе наконец-то появилось воодушевление; она смотрела, как он рассеянно чешет карандашом голову, и вспоминала, что так же часто поступала Фелисити.

– Ну и хватит для первого раза. – Он закрыл блокнот. – Тебе, наверное, до смерти скучно.

– Нет. Я не все поняла, но скучно мне не было.

Иннес рассмеялся и положил руку ей на плечо.

– Как, по-твоему, ты сможешь объявить о новом причале после церемонии прощения? – спросила она. – Наверное, гостям можно показать эскиз. До церемонии еще три недели. Успеешь?

– Конечно, успею. Предварительные исследования я могу провести сам. В конце концов, это моя профессия.

Эйнзли лучезарно улыбнулась:

– Если все жители деревни и фермеры увидят, какой ты умный, может быть, они поймут, почему ты должен был уехать!

– А теперь вернулся, чтобы искупить свою вину?

– Нет, тебе нечего искупать. Твое возвращение – настоящий подарок. Символ современного мира, который придет в Строун-Бридж вместе с новым хозяином.

Иннес рассмеялся:

– Я даже отсюда слышу, как мой отец переворачивается в гробу!

– Вот и хорошо.

Он притянул ее к себе:

– Сегодня я был на могиле отца… Ну да, в первый раз. Сам видел, как ты чуть язык себе не прикусила, чтобы не спрашивать. Йоун рассказал мне о похоронах. Похоже, надо благодарить Мари за то, что все было сделано, как полагается.

– Нам много за что нужно благодарить Мари, – согласилась Эйнзли, полной грудью вдыхая соленый морской воздух, любуясь видом, прижимаясь к теплому телу Иннеса. – И она тоже, как Йоун и остальные, считает, что тебе нужно было вернуться раньше, но, раз уж ты все-таки приехал, тебе стоит дать шанс.

– Очень великодушно с ее стороны. Кстати, Мари много лет была любовницей отца, – сказал Иннес.

Эйнзли резко задрала голову и посмотрела на него:

– Мари?! Любовницей твоего отца? Боже правый! Ты уверен?

– Йоун сказал. – Иннес покачал головой. – Хотя мне по-прежнему не верится. Он думал, я все знаю… Похоже, так же считают и все остальные.

– Но… он ей что-нибудь оставил в завещании? Ты не упомянул о…

– Нет. По словам Йоуна, он обо всем позаботился заранее. Отписал ей ферму и назначил пенсию. Она вовсе не обязана была после его смерти оставаться в замке.

– Но она осталась, так что, наверное, сама хотела остаться. Как… поразительно и странно! Вчера, когда мы беседовали с ней за завтраком, я заметила, какая она привлекательная женщина, и удивлялась, почему она не выпита замуж. Ее выдают губы… Пожалуй, они слишком чувственные.

– Помнится, нечто подобное я говорил тебе. – Иннес снова обнял ее, приподнял кончиками пальцев подбородок. – Они у тебя как будто созданы для поцелуев, и если ты не возражаешь…

– Не возражаю.

– Вот и хорошо, – прошептал он, целуя ее.

В замок они возвращались вместе по тропинке. Дорога, по которой ездили двуколки, вилась серпантином по склону холма, но пешеходная тропа оказалась довольно крутой. На вершине Эйнзли совсем запыхалась и остановилась, положив руку на грудь.

– Ты инженер, придумай что-нибудь… Я совсем запыхалась.

– Когда приедет мой помощник, мы произведем замеры, – пообещал Иннес. – Может быть, тропинку удастся расширить, а местами выровнять, чтобы она не была такой крутой. Тогда по ней можно будет не только ходить, но и подвозить припасы.

– И пассажиров с пароходов, – сказала Эйнзли. – А там, на террасе, можно устроить чайный павильон, потому что оттуда открывается самый лучший вид. Хотя… если ты устроишь чайную в красивой гостиной, которая выходит на террасу, ничего не придется строить. Мари сможет водить по замку экскурсии и брать по шесть пенсов с человека. Она рассказывает истории о привидениях гораздо лучше, чем ты, и знает их гораздо больше. От рассказа о серой даме на кухне у меня мурашки побежали по коже!

Они вместе зашагали к замку.

– Помню, когда я был маленьким, мать Мари считали деревенской колдуньей. Конечно, доброй.

– Все лучше и лучше! Значит, она умеет варить зелья! Их можно продавать в чайной. Как и открытки с местными видами… – Эйнзли протянула Иннесу ключ от парадной двери, потому что они решили вместе осмотреть Большой зал. – Не успеешь оглянуться, как Строун-Бридж прославится. Пароходы будут вставать в очередь, чтобы пришвартоваться к твоему новому причалу!

Иннес, отпиравший дверь, нахмурился:

– Надеюсь, ты шутишь?

Эйнзли, в своем воодушевлении, совсем забыла, какие чувства он испытывал к родительскому дому. Ее улыбка увяла.

– Тебе кажется, что это плохая затея?

– Не плохая, а просто нелепая. Я уже не говорю о том, что глупо выкидывать целое состояние, пытаясь сделать Строун-Бридж пригодным для обитания. Кроме того, замок выглядит безобразно. Ни один здравомыслящий человек не станет платить за то, чтобы осмотреть его.

– Нелепая затея… – Она проглотила подступивший к горлу ком. Иннес тут же раскаялся: