Незнакомцы у алтаря

Густо покраснев, Эйнзли с шумом отпила чай и поперхнулась. Мари смотрела на нее со странной смесью предвкушения и тревоги. Она верила в проклятие, и, судя по тому, как обстояли дела, возможно, она права. Эйнзли нарочно долго вытирала чай салфеткой, а сама старалась взять себя в руки.

– Какая же я глупая, – сказала она. – Обычно я не бываю такой неуклюжей.

– Я вас расстроила.

– Нет! – Эйнзли лучезарно улыбнулась. – С чего бы… Я просто… Ну да, тема довольно щекотливая. Хотя, по-моему, вполне естественно, что люди интересуются… – Она положила испачканную салфетку на недоеденную лепешку. – А люди правда интересуются? Неужели вопрос о наследнике так важен?

Мари посмотрела на нее так, словно она спросила, нужен ли земле дождь.

– Поместье переходило от отца к сыну с незапамятных времен!

Так же говорил ей и Иннес еще в Эдинбурге, во время их первой встречи. Тогда ему было все равно, но тогда он еще не приехал в Строун-Бридж и не знал, как поступить с неожиданно свалившимся наследством. Теперь все по-другому. Эйнзли вспомнила, какая боль слышалась в его голосе несколько дней назад, когда он наконец признал, сколько Строун-Бридж для него значит и как отчаянно он хочет оставить здесь свой след. Пройдет совсем немного времени, и он поймет, что наследник является жизненно важной частью его возвращения.

Эйнзли лучезарно улыбнулась Мари:

– Вы верно заметили, сейчас еще рано о чем-то говорить.

Провести Мари оказалось не так просто.

– Что-то не так? – резко спросила она. – Если что, я ведь могу вам помочь.

Эйнзли попыталась улыбнуться, но улыбка быстро увяла.

– Что вы имеете в виду?

– Как есть способы кое-чему помешать, так есть способы и помочь.

– Магия?

– Моя мать всегда называла это по-другому: исцеляющим естеством.

Эйнзли неожиданно охватила острая тоска. Как будто ее ударили в живот; от сильного удара она словно надломилась. Невозможно не гадать, как помогло бы ей такое заклинание много лет назад. Хотя… о чем она только думает. Заклинание! Она велела себе встряхнуться. Она советовалась с учеными докторами, а с ними не поспорит ни одно заклинание.

– Если естеству требуется помощь, это уже неестественно, – ответила Эйнзли, радуясь, что голос у нее не дрожит.

Магия, черная или белая, настоящая или воображаемая, никак не вписывалась в ее жизнь. Она встала и начала составлять посуду на поднос.

На следующий день Иннес рано уехал с Йоуном в Ротсей, а оттуда в Глазго, где им предстояло вести переговоры с пароходными компаниями. Хотя Эйнзли начала скучать по нему, как только он уехал, она вместе с тем радовалась одиночеству.

Выйдя из дома, она направилась в сторону замка. Солнце светило сквозь листву рябин и дубов, окаймлявших аллею в парке. Папоротники выросли почти до ее пояса; они уже начинали буреть, издавая отчетливый запах: смесь влажной земли и старой кожи. Осень постепенно вступала в свои права. Чувствуя, как быстро уходит время, Эйнзли все больше нервничала. Хотя Иннес не заговаривал о ее возвращении в Эдинбург, у нее возникло ужасное чувство: скоро у нее не останется другого выхода.

Глядя на бухту со своего любимого места на террасе замка, она видела внизу Роберта Александера в окружении рабочих; все они держали в руках чертежи.

Новая дорога пройдет через скалу. Иннес хотел ускорить работы с помощью парового двигателя. После той ночи в бухте они проводили вместе много времени, склонившись над картами и конторскими книгами. Теперь она до конца понимала причину его отчаяния.

Здесь по-прежнему вели хозяйство на небольших фермах; каждый фермер производил столько, сколько было необходимо для удовлетворения его нужд. Все они держали немного крупного рогатого скота и овец, которые паслись на общем выгоне. Дополнением к семейному столу служила рыба, выловленная в заливе.

На маленьких участках невозможно было выращивать большие урожаи; здешние фермеры никак не сумели бы удовлетворить растущий спрос жителей Глазго. После того как здесь появятся новая дорога и новый причал, к острову смогут подходить пароходы. И все же в мелких хозяйствах Строун-Бридж не удастся производить достаточно продуктов, чтобы заполнить новые рынки сбыта. Йоун советовал Иннесу объединить по нескольку участков вместе, тем более что земля на многих была под паром, поскольку бывшие арендаторы уехали в Канаду и Америку. И все же объединение казалось неразрешимой задачей. Участки были нарезаны, как лоскутное одеяло; все они оказались разного размера и разной формы. Иннес твердо решил не следовать примеру многих шотландских землевладельцев: он не хотел выгонять арендаторов с их земель и превращать фермы в пастбища для овец.