Незнакомцы в поезде

С тобой моя любовь и все, что сней связано. Будь счастлив, дорогой.

Э.»

Гай направил телеграмму Кларенсу Бриллхарту, менеджеру «Пальмиры»: «В силу обстоятельств не могу взять работу. Глубочайшие сожаления и благодарность за ваше участие и постоянную поддержку. Письмо следует».

Внезапно он подумал о набросках, которые они могут использовать вместо сделанных им — имитацию Фрэнка Ллойда Райта из компании Уильяма Харкнесса. Хуже того, в момент, когда он диктовал по телефону телеграмму, он подумал, что руководство компании, возможно, попросит Харкнесса скопировать некоторые из его идей. И Харкнесс это сделает, конечно.

Он послал телеграмму Энн, что прилетит в понедельник и будет свободен несколько дней. А поскольку там была Энн, ему было всё равно, через сколько месяцев или, может быть, даже лет ему достанется другая такая же работа, как «Пальмира».

Шестая глава

В тот вечер Чарльз Энтони Бруно лежал на спине в номере гостиницы города Эль-Пасо, пытаясь придать баланс золотой авторучке на своем весьма деликатных размеров носу. Он был слишком деятелен, чтобы ложиться спать, но недостаточно энергичен, чтобы пойти в один из ближайших баров и развлечься, но он и так развлекался всю вторую половину дня, хотя его сейчас и не тянуло на развлечения в Эль-Пасо. Он и о Великом Каньоне не думал. А думал он больше об идее, которая пришла ему в голову в позапрошлую ночь в поезде. Жаль, что Гай не разбудил его утром. Не потому, что Гай — человек, с которым можно планировать убийство, а просто потому, что он понравился Бруно как личность. С такими людьми приятно познакомиться. К тому же Гай забыл у него книгу, и Бруно мог бы вернуть ему ее.

Вентилятор на потолке шумел, потому что у него не хватало одной лопасти. Были бы все четыре, он давал бы больше прохлады, подумал Бруно. Один из кранов в туалете протекал, выключатель лампы для чтения возле кровати был сломан, и провод свисал на пол, дверь шкафа была захватана руками. А ему еще говорили, что это лучший отель города! Почему во всех номерах, где бы он ни останавливался, хотя бы одна вещь была сломана? В следующий раз он снимет совершенный номер, пусть это будет даже в Южной Африке.

Он сел на край кровати и взял телефонную трубку.

— Дайте мне межгород. — Он тупо смотрел на пятна красной грязи, которые его ботинки оставили на постельном покрывале. — Грейт-Нек 166-джей… Да, Грейт-Нек. — Подождал. — Лонг-Айленд… В Нью-Йорке, если ты, лопух, слышал про такой город. — Меньше чем через минуту он услышал голос матери. — Да, я тут. Значит, ты отъезжаешь в воскресенье, как и собиралась?.. Да, съездил на мулах. Ну, умотался… Да, посмотрел каньон… Да, но цвета были невзрачные… Ну а у тебя как?

Его начал разбирать смех. Он сбросил ботинки и снова завалился на кровать, с телефоном, не переставая хохотать. Мать рассказывала, как она пришла домой, а у «Капитана» сидели двое друзей, которых она видела накануне вечером, и один из них подумал, что «Капитан» — её отец, и пошло-поехало дальше в таком же роде.

Седьмая глава

Лежа в кровати и опираясь на локоть, Гай смотрел на адресованное ему письмо, написанное карандашом.

— Не часто мне доводится будить тебя. Когда еще теперь придется, сказала мать.

Гай взял письмо из Палм-Бича.

— Может быть и скоро, мама.

— Когда вылетает завтра твой самолет?

— В час двадцать.

Она наклонилась и заботливо подоткнула ему одеяло в ногах.

— Я сомневаюсь, что ты найдешь время забежать к Этель.

— Обязательно забегу, мама.

Этель Питерсон была одной из давних подруг матери, она давала Гаю первые уроки игры на фортепьяно.

Письмо из Палм-Бича было от мистера Бриллхарта. Он давал согласие на работу Гая над проектом. Мистер Бриллхарт сообщал также, что убедил совет в необходимости вентиляционного решения, предложенного Гаем.

— Этим утром у меня хороший крепкий кофе, — сообщила мать с порога. Любишь завтрак в постель?

Гай улыбнулся ей.

— А кто ж этого не любит?

Он снова перечитал письмо мистера Бриллхарта, на сей раз внимательно, положил его обратно в конверт и медленно разорвал. Затем он вскрыл другое письмо. Это письмо, нацарапанное карандашом, умещалось на одной страничке. Подпись с завитушками вызвала у него улыбку: Чарльз Э. Бруно.