Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли

В другой комнате, этажом ниже, Эстер почти в полной темноте рассматривает силуэт Альберта. Он лежит на спине, глаза его закрыты, а лицо нарочито спокойно. Эстер догадывается — он еще не спит. Красота его лица обезоруживает ее. Эта впадина между лбом и носом, легкая припухлость нижней губы. Глядя в его лицо, она чувствует, как внутри у нее что-то натягивается, словно какой-то нерв напряжен и ему необходимо расслабиться. Она протягивает к мужу руку, сплетает пальцы с его пальцами, лежащими на груди. Вот оно, едва уловимое изменение в ритме его дыхания, едва уловимое напряжение в его теле.

— Берти, ты не спишь, любимый? — шепчет она.

Он не отвечает. «Когда он сжимает тебя в объятиях, целует тебя, когда он видит твою любовь и страсть, тогда и в нем поднимается желание и тогда тела ваши могут соединиться» — так писала ей сестра. Эстер чувствует, как под ночной рубашкой напрягается ее тело, касаясь хлопковой ткани, освобожденное от корсета, который стискивал его целый день. Ее волосы спадают на плечи мягкой, ласковой волной.

— Как же мне хочется, чтобы ты обнял меня, — произносит Эстер, и ее голос немного дрожит.

Альберт не открывает глаз, но говорит:

— Сегодня был долгий день, любимая. Я ужасно устал.

Эстер часто слышит от мужа эти слова. Она слышала их и в первую брачную ночь.

— Да, конечно. Спи, дорогой Берти, — говорит она.

Глава вторая

2011 год

Лия прочитала письмо солдата, и между бровями у нее залегла морщинка. Райан протянул руку, разгладил морщинку большим пальцем, отчего Лия вздрогнула.

— Не трогай! — выдохнула она, дергая головой.

— Недотрога, — вздохнул Райан.

Он улыбнулся, откидываясь назад, однако Лия заметила, что он раздосадован. Она на мгновение ощутила радость победы и тут же рассердилась на себя.

— Это не оригинал? — спросила Лия.

— Разумеется, нет, это копия. Бумага оригинала слишком хрупкая. Там, куда попала вода — а воды попало совсем немного, потому что он как следует потрудился, запечатывая жестянку, — конверт испорчен. Иными словами, имени в письме нет. Имени нашего таинственного солдата.

— Она обращается к нему «дорогой сэр». Не слишком информативно, — проворчала Лия.

— Если бы она обращалась к нему иначе, ты бы мне не потребовалась.

Лия подняла глаза.

— Интригует, правда? — спросил Райан.

— Правда, — согласилась она. — Как он запечатал жестянку?

— Похоже, свечным воском. Растопил и аккуратно залил по всему периметру.

— Это просто? Он запечатывал письмо каждый день или читал всего раз?

— Кто знает? Думаю, это кропотливая работа, и, скорее всего, она отняла много времени. Сомневаюсь, что он бы стал открывать и запечатывать коробку каждый день. — Райан пожал плечами.

— Значит, это письмо какое-то особенное?

— По-моему, да. Прочти вслух, я хочу послушать еще раз, — сказал он.

Дом викария,

Коулд-Эшхоулт

Дорогой сэр!

Даже не знаю, с чего начать, поскольку я послала так много писем, но получила так мало ответов. Я говорю «так мало», хотя следовало бы сказать «ни одного». Не могу себе представить, где Вы сейчас, могу лишь догадываться (но сомневаюсь в этом), что положение Ваше хуже того, в котором Вы пребывали здесь. Мысль о том, что Вы постоянно подвергаетесь смертельной опасности, Вы и ваши товарищи, ужасает меня. Прошу, берегите себя, если мое слово имеет хоть какой-то смысл на поле боя. Я лишь недавно узнала о Вашем отъезде на фронт, да и то случайно, — знакомая упомянула мимоходом о переброске в зону боевых действий таких людей, как Вы. Знаю, мы с Вами расстались при весьма странных обстоятельствах и время, проведенное вместе, было не самым простым, и, хотя Вы не ответили ни на одно из моих писем, пока оставались в относительной близости от меня, мне все равно горько сознавать, что теперь Вы не в Англии.

Так о чем же я могу написать? О чем еще не писала раньше? Не знаю. Я живу в страхе. Живу в неведении и страданиях, и Вы моя единственная надежда выбраться из этой западни. Но Вы не можете или не хотите мне помочь, не хотите нарушить молчания. Что я могу? Я всего лишь женщина. Звучит жалко, но у меня нет ни сил, ни смелости что-нибудь изменить. Я попала в ловушку. Должно быть, мои слова вызовут у Вас презрение, ведь Вы столько пережили с момента нашего расставания и вынуждены были терпеть то, чего я не могу даже вообразить.