Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли

— Я очень рад, — сказал Марк, снова наполняя ее бокал.

Лия сделала глоток, чувствуя, как алкоголь согревает ее, вселяя апатию.

— И чем же вы займетесь потом? Когда… закончите здесь? — спросила Лия, чтобы нарушить затянувшееся молчание, которое сделалось слишком уж напряженным.

— Вы имеете в виду, когда перестану прятаться и зализывать раны? — Он приподнял бровь.

— Вы сами так сказали, не я.

— На самом деле… не знаю. Наверное, буду искать работу. Как только все уляжется.

— Между прочим, все, вообще-то, уже улеглось. Я понимаю, что для вас это выглядит иначе, однако я действительно понятия не имела, кто вы такой, когда вы назвали мне свое имя. Я лишь обрадовалась, что нашла Кэннинга, не более того.

— Да, однако у меня создалось впечатление, что вам в последнее время было ни до чего. Вы выпали из обоймы. Без обид, — сказал Марк, взмахивая длинной рукой в знак извинения.

Лия поглядела на него, на мгновение испугавшись, что все ее мысли снова на виду.

— Откуда вам это известно?

— Рыбак рыбака… — Он пожал плечами. — Хотя, вероятно, вы правы. О моем провале забыли. Просто… иногда кажется… Впрочем, дом все равно продам. Это я решил.

— О-о-о, — протянула Лия, ощутив укол сожаления, хотя и не понимала, почему вообще испытывает из-за этого дома какие-то чувства.

— Вы не расскажете мне? О вашем боевом ранении, из-за которого у вас временами делается каменное лицо? — попросил он мягко, с пристальным вниманием.

— Что? Неужели? — переспросила она легкомысленно, окидывая взглядом кухню.

— Вы же знаете, что это так. Расскажите, Лия. — Он наклонил голову, чтобы перехватить ее взгляд.

Лия вздохнула, пожала плечами:

— На самом деле нечего тут рассказывать. В прошлом году рассталась с бойфрендом. Сердце разбито. Не до конца избавилась от эмоционального груза и т. д. и т. п.

— Он спал с другой?

— Если честно, мне не хочется об этом, — сказала она резче, чем собиралась.

По неизвестной причине обсуждать Райана с Марком оказалось невыносимо. Ей хотелось выскочить из-за стола и убежать. Но почему же она так себя стыдится? Почему из них двоих именно она испытывает желание забиться куда-нибудь в темный уголок, где ее больше никто не увидит и не сможет тронуть? «Потому что не догадалась. Потому что я чертова идиотка, — ответила она на собственный вопрос. — Потому что до сих пор его люблю».

— Ага, видите? Не так-то это просто. В наши дни считается, что люди способны говорить вслух о чем угодно, — пробормотал Марк, внимательно глядя на нее.

Лия посмотрела на него, хмурясь, старательно обдумывая ответ.

— Когда это случилось, я говорила об этом часто и в подробностях. Да, он спал с другой, однако слова не отражают всей чудовищности ситуации. Некоторое время назад я только об этом и говорила, как будто… могла словами пробить себе выход. Но теперь… теперь мне кажется, что об этом больше нечего сказать. И когда я все-таки говорю… то злюсь на себя за это, — попыталась объяснить Лия. Марк ничего не ответил. Их руки лежали на столе, покоились в паре дюймов друг от друга, сжатые в кулаки. — А как было с вами? Вы… говорили о том, что случилось с вашим братом? — Не успев договорить, Лия пожалела о своих словах. При упоминании брата Марк отпрянул, как будто она ударила его. — Простите, — прибавила она быстро. — Мне не следовало об этом упоминать. Это… совсем другое, и я знаю.

— Откуда вам знать? — спросил он печально, а не зло. — Откуда кому-либо знать о таком? Я лично даже не подозревал, пока сам не пережил.

— Вы правы. Я не знаю, — проговорила Лия с раскаянием. От смущения она сделала большой глоток вина.

— Я никому об этом не говорил. Да и с кем было говорить? С отцом?

— С другом.

— Друзья исчезли. Почти все. Это было… чересчур, — пояснил он, подливая вина. — Им было неловко со мной. — Он умолк; пламя свечей, мерцающее от множества сквозняков, проникавших в кухню, словно плясало под собственную музыку.

— Вы можете рассказать… мне. Если хотите, — предложила Лия.

— Вы ведь уже все знаете, — отрывисто сказал Марк.

— Я знаю то, что написано в газетах. Правды я не знаю. Не знаю, как это было.

— И действительно хотите знать?

— Если вы захотите рассказать мне, — ответила она.

Марк отвернулся к черному оконному стеклу, в котором было его собственное отражение. Лия заметила, как у него начал дергаться глаз, как судорожно сжались челюсти. Физическая реакция на одну лишь мысль о том, чтобы рассказать. Поддавшись порыву, она сжала его руку. Под слоями одежды его рука была твердой и неподатливой. Каждая клеточка напряжена.

— Вы не обязаны этого делать, — сказала она.