Незримое, или Война в иномирье

– Вы имеете в виду, как они ладонями рук двигают вокруг вас, и снимают таким образом порчу?

– Ну, почти это. И коль уж вы избаловали меня полетами на личном самолете, то помогите мне с регулярными рейсами вашего самолета в Японию и Англию. А если вы будете за пределами Женевы – мне придется прилетать и к вам.

– Хорошо. Я попрошу Джанни Абрахамса контролировать бесперебойную организацию ваших перелетов. И пусть вас сопровождает Фостер Дони, вы ведь не просто знакомы с ним, но и пару раз встречались?

Монасюк усмехнулся. Для него не была тайной попытка оборудовать приборами слежения луговой дом в альпийской долине. Знал он и о том, что Анатоль не дает ни малейшей возможности кому-либо проникнуть в секреты Иномирья.

Так что теперь через Дони – бывшего, как давно уже догадался Монасюк, разведчика или полицейского, его любопытные подопечные попытаются разузнать хоть что-то.

Но вслух лишь ответил:

– Дони, так Дони. Вообще мне ничья помощь не нужна.

В Токийском аэропорту их ожидал роскошный лимузин Сейдзе Сото. Встречал же их Тахиро Сото, но он лишь представился, помог разместиться в машине Монасюку и Дони, а сам на мотоцикле поехал вперед, не дожидаясь их.

– Я сообщу дяде радостную весть, – сказал он, прыгнул в сидение и, взревев мотоциклетным мотором, быстро скрылся вдали.

Монасюк почувствовал легкое беспокойство. Он искоса глянуо на Дони, но американец был совершенно невозмутим: Фостер изучал содержимое бара лимузина. Он доставал одну бутылку за другой, рассматривал их, крутил головй и восхищенно цокал языком, но продегустировать ничего не решился.

Между тем беспокойство Анатолия росло. Что-то впереди ждало опасное. В этот момент раздался как бы выстрел, автомобиль вильнул и остановился на обочине, слегка накренившись.

Лопнуло заднее левое колесо.

Вышли из машины, водитель принялся менять поврежденное колесо, а Монасюк внимательно всмотрелся вперед.

Скорее всего ему показалось, что он слышит треск моторов – все, что произошло чуть позже, случилось в нескольких километрах, за поворотом.

В данный же момент их обогнул точно такой же лимузин. Из открытого заднего окна Монасюку замахали руками ребятишки – мальчик лет пяти и девочка постарше.

– Стойте! – закричал Анатолий, бросаясь за машиной. Он вдруг понял, что должно сейчас произойти впереди.

Но от волнения кричал по-русски, никто поэтому его не понял и не обратил внимания на оклик, машина набрала скорость и скрылась через минуту за поворотом. Чуть позже раздался треск выстрелов, затем – рев моторов.

Из газет Монасюк узнал на другой день, что на перекрестке лимузин был атакован несколькими мотоциклистами, которые буквально расстреляли машину и всех пассажиров из автоматов. Затем уехали, бросив перед этим внутрь лимузина гранату.

Поэтому, когда минут через пятнадцать-двадцать машина, в которой ехали Монасюк и Дони поравнялась с местом трагедии, там уже стояло оцепление из полицейских, а сам искореженный лимузин чадил, догорая…

Сейдзе Сото сидел, расслабившись, в удобном кресле, Анатолий медленно обходил его с разных сторон, пассами ладоней рук снимая с биополя японца невидимые черные пятна порчи и обрывая тянувшиеся из ниоткуда нити.

Получалось это у него легко, снимая, он скатывал их в ладонях в комочки, которые мысленно сжигал.

«Странно, думал он. В Иномирье, в Прапространстве, я нити оборвать не мог. Положим, действовал я мысленно, оперировал Проматрией, ею же пытался рвать нити. Но ведь нити также из Проматерии, что же получается – Проматерия прочнее материи? Хотя… В чистом виде ведь нет атомарной материи, это симбиоз материального и доматериального. Следовательно, разгадка именно здесь…»

Как бы то ни было, Монасюку было ясно, что пока он не найдет и не уничтожит источник, насылающий порчу, ему придется лечить и Сото, и Бейтса, и Осиновского таким вот дедовским способом – с помощью сеансов биоэнергетической чистки, снимая материальную составляющую порчи.

– Ну, вот и все, – Анатолий говорил на английском. – Не забывайте ставить индивидуальную защиту утром и вечером – как я вас учил. Ну, а я периодически буду вам помогать.

Сейдзе Сото по японскому обычаю склонился перед ним в поясе в знак благодарности.

– Да, и вот еще что… – Монасюк помедлил, пытаясь подобрать нужные слова. – Ваш племянник, Тахиро, по-моему, что-то замышляет против вас. Будьте осторожны.

Сейдзе Сото вскинул голову. Лицо его выразило гнев, голос приорел металлические интонации.

– Что вы себе позволяете? Какие у вас вообще основания порочить моего ближайшего родственника?

– Видите ли, по пути из аэропорта сюда, к вам, мы едва не погибли. Я думаю, что пытаясь нанести удар по мне, ваш племянник…

– Хватит! – Сото встал с кресла. – Я благодарю вас. Самолет уже ждет, вы можете лететь.

Тахиро Сото действительно замыслил убить любимого дядю. Правда, фактически это был не его замысел – так решил Туси Кхрна. Именно поэтому из трех японцев, высадившихся недавно на остров возле Того-Паго, в живых остался лишь Тахиро.