Незримое, или Война в иномирье

– Люди, которых мы используем, должны быть с червоточиной, то есть иметь в прошлом какую-то связь со злом. Достаточно, если они продавали наркотики, играли в азартные игры и мошенничали. Мелочи, мелочи, но они делают этих людей уязвимыми.

Сейчас граница неустойчива, мы можем попытаться претворить твой план.

– Но как узнать, кто с червоточиной, а кто – добропорядочный гражданин?

– Ты привези как можно больше фотографий. Магия вуду позволяет по изображению определять способность людей сопротивляться черным силам.

Езжай, а я буду ждать тебя и колдовать. Пусть нити нашего зла не прерываются, и если нам повезет – мы сумеем избавиться от колдуна, противостоящего нам, ударим твоих врагов еще один раз – и на этот раз навсегда.

В темноте купе мелькали блики света от проносящихся за окном редких фонарей.

Поезд «Женева—Москва», в купе которого лежали на полках Анатолий и Джолианна, со скоростью 200 километров в час нес их в Россию.

Этой поездке предшествовали следующие события.

Пока Анни-Лиза проходила обследование в больнице Женевы, причем обследование показало, что девочка абсолютно здорова, Анатолию Васильевичу приходилось, что называется, быть наготове – нельзя было допустить, чтобы ученые-медики, заинтересовавшись доселе неизвестным науке феноменом, взялись за обследование девочки по-настоящему.

Монасюк понимал (и объяснил это Джолианне), что как только обнаружится, что девочка совершенно здорова, то есть за несколько дней не просто излечилась от имеющего генетическую природу неизлечимого заболевания, но и у нее как бы сами собой исчезли все признаки многочисленных сопутствующих болезней, жизнь Анни-Лизы превратится в кошмар похуже прошлого – ее замучают анализами и исследованиями, ее превратят в ценный научный экспонат.

Поэтому как только первые анализы на лейкемию дали отрицательный результат, Анни-Лизу забрали из палаты, «погрузили» на заднее сидение комфортабельного «вольво», и Николай с Джоли отвезли ее в соседнюю Германию, в реабилитационный санаторий, где с девочкой должны были провести трехмесячный общеоздоровительный курс, совмещенный с психологической реабилитацией.

Это был единственный в Германии подобный частный санаторий для детей, его разыскал по просьбе Анатолия и оплатил деньгами Монасюка Клаус Дюррематт.

С его же помощью раздобыли медицинский документ с диагнозом (написанный по-латыни, очень сложно), который как раз и рекомендовал курс лечения и отдыха в санатории того типа, куда и определили на время Анни-Лизу.

Как говорится – с глаз долой, пока всеми не забудется…

Немного было странно, что Джолианна как будто бы с радостью согласилась отвезти дочь на такой длительный срок так далеко от дома, и расстаться с ней…

Ну, а Анатолий те несколько дней, пока решался вопрос с девочкой, посвятил очередному лечению Сейдзе Сото и Гилмора Бейтса (Осиновский от лечения отказался), причем ухитрился управиться за три дня.

Поразило его при этом, что нити стали значительно тоньше, и они словно бы ослабли, как бы провисли, что ли… И поэтому он не стал настаивать на лечении Осиновского.

Джолианна была вымотана. В ее фирме знали, какое положение у нее с дочерью, и поэтому без слов дали отпуск на неделю.

И Монасюк повез ее в Москву.

Поезд, в котором они ехали, сбавил скорость, колеса застучали по стыкам, вновь замелькали огни станции. По стенкам купе забегали пятна света.

Анатолий Васильевич опустил голову с верхней полки вниз и смотрел на лицо Джоли, умиротворенное во сне и очень красивое.

Совсем недавно они сидели рядом, смотрели в окно, и Анатолий легкими поцелуями касался ее лба, глаз, носа, но в губы – не целовал. Он хотел ее, но чувствовал, что она еще не оправилась от последних нервотрепок. И хотя Джоли податливо прижималась к нему, он упорно вместо поцелуя в губы начинал щекотать ей ухо, переводя прелюдию в шутку.

Женщина поняла его. И в какой-то момент прошептала на ухо:

– Спасибо. Как же я люблю тебя!

Монасюк смотрел на темное пятно, где недавно видел лицом любимой – поезд миновал станцию, за вагонным окном была чернота ночи, темно стало и в купе.

Ему хотелось сделать для Джоли что-то особенное. И тут ему пришла в голову мысль. А что, если…

Он быстро вышел в Прапространство, вошел в свой мозг и нашупал центр, отвечающий за сигнальные системы мозга. Сформировал матрицу из Проматерии и осторожно перенес ее в мозг спящей Джоли. Судя по всему, женщина ничего не почувствовала.

Оставалось ждать утра…

Глава 21-я

Каладжи Неру прилетел в Токио днем.

Он решил посвятить первый день знакомству с городом и поиску необходимой информации, которым мог заняться лично, без привлечения вспомогательных сил.

Поэтому, пообедав в национальном ресторанчике и испробовав различные блюда из морепродуктов, он так сформулировал свои первые впечатления о Японии – кухня очень напоминает индонезийскую.