Незримого Начала Тень

Сестра приходила ко мне в комнату со свечою и начинала неспешный рассказ, мастерски играя интонацией. Укрывшись одеялом почти до глаз, я взирала на тени от свечи, казавшиеся жутковатыми монстрами. Признаюсь, поразительный дар Ольги убеждать, заставил поверить меня и в некоторые сплетни нашей дворни. В детстве я всерьез верила, будто у соседского барина на ногах копыта, поэтому он всегда ходит в сапогах; будто у соседской барыни на голове растут рога, поэтому она носит высокий парик; а у молодого барина, который сватался к юной Ольге, есть знакомая ведьма, с которой он летал на шабаш, поэтому с ним лучше знакомств не заводить, ибо он каждый год крадет по девице для богомерзких дел на кладбище.

Потом я засыпала, спрятавшись с головой под одеяло, мне казалось, что в такое "убежище" не проберется никакая нечисть. Под одеялом я чувствовала себя в безопасности, и сон быстро обнимал меня.

Помню, однажды, проснувшись среди ночи, я села на постели. Тонкие ветки деревьев, покачиваемые ночным ветерком, отбрасывали на стены свои тени. Под впечатлением страшной истории о белой колдунье, которая пробиралась в дома девушек дабы задушить их длинным уродливыми пальцами, мне почудилось будто тень чей-то костлявой руки скользит по стене к моей постели. Я закричала так пронзительно, что сбежался весь дом.

Матушка, разумеется, легко догадалась о причине моего страха, и наутро нам с Ольгой здорово досталось. Отныне мне пришлось слушать страшные истории средь бела дня, и теперь они казались не столь увлекательными. Однако ночью я все равно спала, укрывшись с головой одеялом.

Мы с Ольгой живостью окунулись в былые воспоминания, и столь ненавистная хандра начала отступать.

Сестра позвала кухарку и велела ей приготовить порцию шоколада с орехами. После такого лакомства меня покидала всякая грусть, и Ольга прекрасно об этом знала. Как мне повезло, что в этом мире у меня есть любящая старшая сестра, а теперь появился второй человек, которому я тоже могу доверять, ее супруг Константин.

Глава 5

Бессилие умов

Из журнала Константина Вербина

Граф Апраксин снова вызвал меня и Юрьева для важной беседы. Он выглядел весьма взволнованным, мне ни разу не доводилось видеть генерала Апраксина в подобном расположении духа. Признаюсь, я знавал его гнев, но не беспокойство. Даже убийство Кравцова, которое могло привести его к позору, не привело графа к расстроенным чувствам.

— На Кислые Воды прибыл Ламанский, — с раздражением произнес Апраксин. — Я сразу заподозрил неладное, когда узнал, что он расположился в Пятигорске на прошлой неделе!

Апраксин раздраженно постукивал пальцами по ручке кресла.

— Простите мое невежество, но я не имею чести знать о господине Ламанском, — виновато произнес я.

— Разумеется, вы слишком заняты мертвецами, до живых вам и дела нету, — укоризненно произнес граф, — Ламанский мой давний враг, жаждущий посрамить меня…

— Спешу заметить, что я разделяю ваше мнение о, так называемых, вольнодумцах, вообразившись, что только их скудный ум способен решать все государственные дела… Меня весьма беспокоят их рассуждения, поскольку я знаю, что подобные глупцы готовы на любые преступления ради своей утопии. Уверяю вас, не спешите занести меня в списки равнодушных, — мои слова порадовали графа, и он одобрительно кивнул, — Что касается господина Ламанского, выходит, у него был мотив устранить Кравцова, дабы сорвать дело государственной важности под вашим началом, — заметил я.

Генерал задумался.

— Право, это уже слишком… Ламанский, конечно, плут, но чтобы учинить такое, равносильное государственной измене… Хотя… вполне возможно, что ради мести он решился отступить от чести, от Ламанского всего можно ожидать… Проходимец!

Обычно граф Апраксин вел себя более сдержанно, он никогда не показывал чувства ненависти и даже малейшей неприязни. Никто не знал, с кем уважаемый генерал ведет давнюю вражду. Граф прекрасно скрывающий личные чувства, теперь не мог сдержать злословия, поминая имя давнего врага.

— Если Ламанский замешан в нашем деле, я лично позабочусь, чтобы он сменил уютные гостиные на сырой каземат! — проворчал граф.

Он раздраженно сжал тонкие холеные пальцы в кулаки.

— Увы, пока мои слова будут восприняты как клевета, — сокрушался граф.

Апраксин не скрывал своего желания, чтобы убийцей оказался ненавистный Ламаский.

— Осмелюсь предложить вам свои старания в беседе с Ламанским, — произнес Юрьев.

— Не стоит, — прервал его граф, — Ламанский не станет даже говорить с вами, поскольку знает, что вы немедля передадите мне дословно всю вашу беседу… На мой взгляд, будет разумнее отправить Вербина на встречу с Ламанским. Вербин занят следствиями убийств, поэтому не сведущий в наших политических вопросах, но поскольку он занят следствием преступления, которое можно отнести к преступлению государственной важности, его нельзя отнести к посторонним лицам… — рассуждал задумчивый Апраксин.

Голос графа звучал уверенно. Мне стоило больших трудов скрыть недоумение.

— Позвольте узнать, что надобно выяснить у господина Ламанского? — поинтересовался я.

Апраксин рассмеялся.