Незримого Начала Тень

— Аликс, ты забыла, этот танец у тебя свободный! — воскликнула Ольга, на такой тон я не посмела возразить. — Князь, прошу простить мою сестру, она столь невнимательна…

Глубоко вздохнув, я не знала, благодарить сестру или злиться… Мы с князем пустились в вальс…

После танца князь расстроено сказал Константину.

— Барышня воротит от меня лицо, неужто я столь неприятен, — сокрушался он.

На сей раз меня бросило в холод.

— Эх, Аликс, когда же ты научишься говорить? — добродушно пожурила меня Ольга.

Я промолчала, отведя взор.

— Ладно, милая, не вздумай беспокоиться, воспитанная барышня не должна сразу дарить надежду поклоннику! Пусть немного потомиться… Но лишь немного, иначе перебежит в стан более сговорчивой особы…

Ох уж эта невыносимая светская премудрость!

Танцевать я люблю. Удивительно, но в танце с людьми, которые мне безразличны, чувствую себя более увереннее, просто наслаждаясь танцем.

Кружась в очередном вальсе, я вдруг заметила, что Генрих наблюдает за мною. В его взгляде был интерес, но не внимание поклонника и не любопытство мистика. Похоже, Константин заметил заинтересованность Генриха к моей персоне и направился к нему. Как бы хотелось услышать их беседу!

Из журнала Константина Вербина

Брат Генрих произвел на меня особое впечатление. Признаюсь, встретив столь любезного и веселого проповедника новомодных религиозных идей, я остался очень удивлен. Предо мною предстал человек располагающий к себе и вызывающий только благоприятные чувства. Также мне показалось странным его внимание к Аликс. Разумеется, не удивило бы, кидай он на мистическую барышню взоры полные ненависти, но в его взглядах читалось явное нескрываемое любопытство и… жалость. Да, весьма занятно, но брат Генрих смотрел на Аликс с неким сочувствием.

Не дожидаясь, когда нас представят, я сам направился к брату Генриху, дабы завести знакомство, имея все основания рассчитывать на доброжелательный ответ.

— Весьма рад встрече! — произнес Генрих, когда мы обменялись сухими фразами, с которых незнакомые люди начинают беседу. — Я слыхал, вы весьма удачливый сыщик…

Он четко сделал ударение на слове «удачливый». Я решил не возражать, что в деле сыщика одна удача не поможет, куда важнее умение мыслить и действовать.

— Любопытно, что привело вас в наши далекие края? — поинтересовался я.

— Хотелось лицезреть рай на земле, — ответил Генрих вкрадчивым голосом, вновь улыбнувшись своею мягкой улыбкой.

— Мне приходилось слышать, что вы проповедуете некие религиозные взгляды, — перешел я к интересующему меня делу.

— Совершенно верно, — ответил проповедник.

— Было бы очень интересно послушать ваши рассуждения, — я старался придать своему тону наибольшую благожелательность и интерес.

— Право, очень жаль, но это не представляется возможным, — ответил Генрих, его тон вдруг обрел строгость.

— Позвольте узнать, почему? — я оказался крайне удивлен.

— Беседы о святых делах возможны лишь с учениками на тайных собраниях… Простите, но вы не готовы стать моим учеником…

— Весьма интересно, кто заслуживает вашего внимания? — поинтересовался я, всячески стараясь скрыть иронию в голосе.

— Только тот, кто готов отвергнуть себя, предоставив свой разум пастору, — ответил Генрих, вновь одарив меня улыбкой, которая в свете сказанных слов выглядела жуткой.

— Пастору? Вы говорите о себе? — мой голос прозвучал насмешливо.

Генрих кивнул.

— Прошу меня извинить, но вы не готовы внимать истине, — произнес он, — надеюсь, со временем ваше сердце смягчиться…

— Не уверен, — задумчиво ответил я.

На сей раз сочувственный взгляд пастора был адресован мне.

— Вы несчастный человек, Вербин, которому никогда не познать правды, — произнес он печально.

Мне присуще достаточно благоразумия, дабы не затевать бесполезный спор.

— Придется существовать в неведении, — ответил я.

Ответ оказался неожиданным для брата Генриха, на мгновение на его спокойном лице отобразилась тень удивления, тут же скрытая под сладкой улыбкой. Оставив странную философию без ответа, проповедник удалился.

— Я представляла его совсем иначе! — шепнула мне Ольга.

— Выходит, брат Генрих личность гораздо более безжалостная, чем мы думали.

— Прости, я не понимаю… — супруга растерялась.

— Злодей, прячущийся под маской доброжелательности, гораздо опаснее, — пояснил я, — самые жестокие преступления совершались с умиротворяющей улыбкой на устах…

Ольга вздрогнула.

— Не могу понять… ведь он глядел на Аликс с такой добротой и пониманием… Она рассказала, что Генрих был с ней очень мил при беседе в парке…

— Именно эта доброта вызывает беспокойство, — задумался я.

Меня охватило сожаление, что я так и не успел задать нашему новому другу вопрос о его взаимоотношениях с графом Белосельским. Потом, понимая, что достопочтимый пастор остановился в наших краях надолго, решил не корить себя понапрасну. Вновь чутье сыщика говорило о надвигающейся опасности. Думаю, что причина приезда Генриха на Воды кроется отнюдь не в желании встретиться с преемником.