Незримые

По словам педагога, различались они не степенью жестокости, способом и манерой, а периодами затишья.

Отличительная черта серийных убийц – их цикл. Между убийствами могут пройти недели, месяцы и даже годы.

Массовый убийца действует в единых территориальных и временны́х рамках, число жертв не менее четырех, интервалы между преступлениями минимальные, а иногда сводятся к нулю.

Неистовый убийца действует на разных территориях в короткий промежуток времени, период затишья может составлять от часа до нескольких дней или недель. Сюда же относится цепной убийца – одиночка, убивающий массово за один присест.

Две последние категории во многом пересекались. Один из таких спорных случаев, официально признанный первым цепным убийством в США, произошел в семидесяти пяти милях к югу от кафе, где сидела Одесса.

Шестого сентября 1949 года Говард Унру, двадцативосьмилетний ветеран Второй мировой, вышел из дома матери в Камдене, штат Нью-Джерси, одетый в парадный костюм и полосатый галстук. За завтраком Говард крупно поскандалил с матерью. В панике женщина убежала к соседям и сбивчиво поделилась с ними предчувствием беды.

Унру отправился на прогулку, вооруженный немецким «люгером» с магазином на тридцать девятимиллиметровых патронов. За двенадцать минут он убил тринадцать человек, еще троих ранил. Жертвами стали посетители аптеки, парикмахерской и ателье. Хотя впоследствии убийство признали преднамеренным – у Говарда обнаружили дневник с перечнем врагов, – от пуль пострадали не только намеченные цели, но и бедолаги, подвернувшиеся убийце под руку в тот злополучный вторник. По словам свидетелей кровавой расправы, Унру как будто находился в трансе и стрелял куда придется.

Для человека, далекого от правоохранительных структур, классификация преступлений не играет роли. Главное, что на протяжении шестидесяти с лишним лет леденящая «прогулка смерти» Унру оставалась самым жестоким цепным убийством в Нью-Джерси.

Свой статус она сохраняла вплоть до вечера, когда Уолт Леппо заказал мясной рулет.

– Рулет с пылу с жару? – поинтересовался вернувшийся из уборной Уолт у молоденькой официантки.

– Разумеется.

– Тогда сделайте одолжение, посмотрите, не завалялась ли у вас пара кусочков с бизнес-ланча. Желательно пролежавшие под инфракрасной лампой часа три. В общем, чем суше, тем лучше, с горелой корочкой.

Официантка замерла, гадая, не издеваются ли над ней. Девушка явно подрабатывала в свободное от учебы на юрфаке время. Одесса хорошо помнила, как на третьем курсе Бостонского юридического университета подвизалась официанткой. Сколько неприятных моментов ей пришлось пережить, выслушивая от клиентов мужского пола завуалированно похабные, граничившие с фетишизмом заказы? Похоже, существовала определенная категория мужчин – преимущественно холостых, – мечтавших видеть в меню женщин, а не стандартные блюда.

Перехватив умоляющий взгляд официантки, Одесса, сидевшая напротив Леппо, попыталась изобразить на лице ободрительную улыбку.

– Уточню у повара, – пробормотала девушка.

– Спасибо. – Уолт протянул ей меню. – Кстати, я предпочитаю горбушки.

Девушка засеменила на кухню.

– Раньше горбушки назывались пятками, – сообщил Уолт Одессе.

Та глубокомысленно кивнула и промурлыкала:

– Классический серийный убийца.

Уолт пожал плечами:

– Только потому, что я люблю мясной рулет по маминому рецепту?

– Силы небесные! Да тут бонусом оральная фиксация.

– К твоему сведению, Десса, сексуальный подтекст можно найти везде. Даже в мясном рулете.

– Спорим, ты и тосты пережариваешь.

– До углей. Но разве вас не инструктировали, что новичкам не разрешено составлять профиль агентов-ветеранов?

Оба как по команде обернулись, когда по панорамному окну «Поварешки» застучали первые капли дождя.

– Не было печали, – проворчал Леппо.

Одесса открыла на телефоне приложение погоды. Подобно ядовитому облаку, на Ньюарк надвигалось скопление осадков в изумрудных и мятных тонах. Одесса развернула телефон так, чтобы Леппо мог видеть экран. Ее зонтик вместе с двенадцатикалиберным «Ремингтоном-870» преспокойно лежал в багажнике машины, припаркованной за полквартала.

– В Джерси льет, как на собаку из шланга, – изрек Леппо, раскладывая салфетку. – Сплошная сырость и никакого проку.

Одесса с улыбкой проглотила очередной «леппоизм» и посмотрела в мокрое стекло. Редкие прохожие ускорили шаг, торопясь убраться восвояси.

События набирали скорость.