Незримые

– Все правильно. – Вопреки всякой логике отставной агент ничуть не удивился. – Продолжайте.

– В общем, он согласился помочь. По крайней мере, попробовать. Мы обнаружили кое-какие зацепки, точнее, одну, и… да, одну. – Хотя Одесса не собиралась щадить психику адвоката, его присутствие мешало ей углубиться в подробности. Стыдно нести такую чушь перед представителем закона. – В общем, наши пути разошлись. А откуда вы его знаете? Он упомянул, будто вы давние приятели.

– О да. Познакомились мы… в шестьдесят втором, если не ошибаюсь. Летом шестьдесят второго.

По непонятной причине Соломон посмотрел на адвоката, словно искал у него подтверждения.

– Вау! – изумилась Одесса. – Он, наверное, еще пешком под стол ходил?

– Нет.

– А кто… кто он вообще такой? Чем занимается?

– Его работа – быть тем, кто он есть. – Соломон покачал головой, словно они обсуждали погоду. – Словами не объяснить.

– Расскажите подробнее, – попросила Одесса, пытаясь собраться с мыслями. – У него довольно любопытный взгляд на Бюро.

– Тоже обратили внимание? По-моему, он не вполне понимает суть. Считает нас агентами, вроде риелторов и импресарио. Представителями. По крайней мере, на его тарабарщине.

– Тарабарщине?

– Никогда не угадаешь, говорит он буквально или образно. Самый оптимальный вариант – не принимать его слова близко к сердцу.

– Вы правда так думаете? – Одесса до сих пор не могла простить Блэквуду его выходок.

– Дает он больше, чем забирает, уж поверьте. Ради такого стоит примириться с поправками Хобсона.

Одесса кивнула, хотя совершенно не улавливала, о чем речь.

– Поправки Хобсона? – переспросила она в уверенности, что Соломон ссылается на какое-нибудь законодательство.

– Он самый. Смотрели фильм «Артур»?

– Нет, не… хотя погодите. С Расселом Брендом?

– Нет. Там в главной роли коротышка, забавный такой. Самый забавный пьяница со времен Уильяма Клода Филдса.

– Боюсь, в актерах я не спец, – призналась Одесса.

– Дадли Мур, – любезно подсказал мистер Ласк.

Соломон ткнул в адвоката пальцем:

– Точно, он. Вернее, не он. Не его персонаж. Мур играет богатого парнишку, который вырос в богатого мужчину, и с самого детства при нем состоял верный слуга. Комичный британец старой закалки держал хозяина в узде, не раз ставил его на место. Блэквуд чем-то смахивает на него, только старше. Симпатизировать ему непросто, но водить знакомство полезно. Это если в общих чертах.

Одесса кивнула, гадая, как бы потактичнее свернуть разговор на тему дома.

– Мне позаботиться еще о чем-нибудь, пока вы в больнице?

– Нет. Очень неловко вас затруднять. Угораздило же меня на старости лет завести рыбку.

– С Деннисом все отлично.

– Даже не сомневаюсь.

Одесса долго мешкала, но наконец решилась.

– Кстати, когда я искала сачок… ну понимаете, чтобы выловить Денниса из аквариума… то наткнулась на шкаф в прихожей.

– Там он и висел, – кивнул Соломон.

– Да. – Одесса не знала, как подступить к деликатному вопросу. – В общем, в шкафу я случайно задела перегородку…

Соломон расправил одеяло.

– Вы их прослушали?

– Их… в смысле, пленки?

– Ну да. Судя по всему, вы нашли потайную комнату.

– Не подумайте… я не собиралась ничего вынюхивать… Просто комната занимает почти треть всей площади.

– Так вы слушали или нет?

Одесса помотала головой, пораженная тем, как спокойно агент Соломон отнесся к нарушению личного пространства.

– Нет.

– Послушайте. Когда будете готовы.

– Готова? К чему?

Соломон вдруг закашлялся и потянулся к пластиковому стакану с водой, из которого торчала короткая трубочка.

Стоило ему отвернуться, Ласк принялся делать знаки Одессе. Он кивнул на свой локоть, потом на Соломона. Одесса в растерянности уставилась на многочисленные катетеры, подающие смесь препаратов в вены старика. Внезапно ее осенило: Ласк намекает, что Соломон не в себе из-за лекарств, этим и объясняются его странные вопросы и ответы.

Соломон повернулся к ним прежде, чем Одесса успела разжиться новой информацией.

– Пленки начали присылать с тысяча девятьсот шестьдесят второго. После каждого дела, неделю или две спустя, американская почта доставляла мне пакет с семидюймовыми бобинами. Блэквуд обстоятельно записывал каждый случай, иногда на них уходило по четыре-пять катушек. Не знаю, зачем он это делал. Наверное, неравнодушен к техническому прогрессу… и мнил пленочный магнитофон его вершиной. По молодости я спросил у него, зачем, но он отшил меня в классической хобсоновской манере. Однажды мне в голову пришла гениальная идея отправить пленку на голосовую экспертизу – независимую, в обход Бюро. Разумеется, я не думал открывать ящик Пандоры, так, банальное любопытство. Посмотреть, удастся ли нарыть хоть какие-то сведения. По словам эксперта, запись изначально делали на очень высокой частоте, а после перевели на низкую. Понятия не имею, о чем это говорит. Но факт остается фактом – в лаборатории ни с чем подобным прежде не сталкивались. Короче, ничего они не нарыли. Ни единой зацепки. От пленок толку не больше, чем от пистолета без серийного номера… Возможно, сейчас наука продвинулась вперед, хотя… В общем, мое дело предупредить, чтобы вы зря не тратили время.