Незримые фурии сердца

– Для здешних-то сойдет. – Миссис Хеннесси взяла мать за руку. – А вот для тебя, к сожалению, вряд ли.

Нападение

Уже смеркалось, когда мать свернула к дому на Четэм-стрит и вдруг увидела, что из соседнего паба вываливается тот самый мужик, из-за кого утром она опоздала на работу. Тип этот смахивал на бродягу – грузный, морщинистая рожа в трехдневной щетине покраснела от выпивки.

Мать подошла к своей двери, а мужик шагнул к ней и проговорил, обдав мощным запахом виски:

– Ну наконец-то. Явилась не запылилась.

Мать молча достала ключ и трясущейся рукой вставила его в замочную скважину.

– Тут сдается жилье, что ли? – Мужик задрал голову к окну. – Меблирашки иль только одна фатера?

– Одна, – ответила мать. – Так что, если вы ищете квартиру, здесь ничего нет.

– Ишь какой выговор. Похоже, ты из Корка. Откуда родом-то? Из Бантри? Или Дримолига? Знавал я одну девку из тех краев. Давала, тварь, всякому, кто попросит.

Мать отвернулась и налегла на ключ, так некстати застрявший в скважине.

– Свет, пожалуйста, не застите, – попросила она мужика.

Тот задумчиво поскреб подбородок:

– Одна, говоришь, квартира. Так ты, стало быть, с ними живешь?

– С кем?

– Ничего себе компашка.

– С кем? – повторила мать.

– С жопниками, с кем еще? А на кой ты им сдалась-то? От них же толку никакого. – Мужик уставился на ее живот и покачал головой: – Или один все же присунул? Да нет, куда им. Ты, поди, и не знаешь, от кого залетела? А, лярва подзаборная?

Слава богу, замок наконец-то поддался, но мужик оттолкнул мать и первым вошел в прихожую. Мама растерянно топталась на пороге и опомнилась, лишь когда незнакомец стал подниматься по лестнице.

– А ну-ка вон отсюда! – крикнула она. – Это частная собственность, ясно? Я вызову полицию!

– Да зови кого хошь! – рявкнул мужик.

Мать оглядела безлюдную улицу и, собравшись с духом, ринулась к лестнице. На верхней площадке мужик безуспешно дергал дверную ручку.

– Давай, отопри. – Он ткнул рукой в дверь, и мать невольно отметила его грязные нестриженые ногти. Крестьянин, подумала она. И выговор уроженца Корка, только не Западного – земляка она вмиг распознала бы. – Открывай, говорю, а не то вышибу дверь.

– И не подумаю. Вы сейчас же уйдете, или я…

Со всей силы мужик саданул ногой в дверь, и та распахнулась, ударившись о стену. С полки сорвался горшок, с грохотом приземлившись в ванне. Мать кинулась следом за мужиком, ввалившимся в гостиную, и увидела, что там никого нет, но из смежной комнаты доносился встревоженный шепот.

– Вылезай, Шон Макинтайр! – пьяно заорал мужик. – Покажись, чтоб я поучил тебя приличиям! Ведь упреждал я, что будет, коли застукаю вашу парочку!

Он вскинул палку (мать только сейчас ее заметила) и раз-другой так грохнул ею по столу, что мама аж подпрыгнула. У отца ее была точно такая же палка, которой он в бешенстве частенько лупил сыновей. В тот вечер, когда раскрылась мамина тайна, он замахнулся и на дочь, но жена, слава богу, его удержала.

– Вы ошибаетесь! – крикнула мама. – Это безумие!

– Выходи! – взревел мужик. – Или я сам тебя выволоку! Иди сюда!

– Уходите! – Мать вцепилась в его рукав, но мужик злобно ее отшвырнул, и она отлетела в сторону, врезавшись в кресло. Острая боль, точно юркая мышь, пробежала от ее шеи до копчика.

Мужик распахнул дверь в спальню, и глазам изумленной мамы предстали Шон и Смут: насмерть перепуганные, оба в чем мать родила, они сидели в кровати, прижавшись к ее изголовью.

– Тьфу! – Мужик гадливо отвернулся. – Иди сюда, паскудник!

– Папа… – Шон соскочил с кровати, и мать волей-неволей разглядела его наготу, пока он судорожно искал, чем прикрыться. – Папа, прошу тебя, давай сойдем вниз и…

Он вышел в гостиную, но договорить не успел, ибо отец схватил его за шкирку и что было силы ударил лицом о полку, на которой стояли всего три книги: Библия, «Улисс» и биография королевы Виктории. Что-то жутко хрустнуло, Шон издал странный нутряной стон, и на побелевшем лбу его возникла темная пульсирующая рана, из которой, чуть помешкав, хлынула алая кровь. Ноги его подломились, и он рухнул на пол, а отец подтащил его к порогу и принялся избивать ногами и палкой, каждый удар сопровождая грязной бранью.

– Отстань от него! – крикнула мать, бросаясь на помощь Шону.

В ту же секунду из спальни вылетел Джек, вооруженный клюшкой для хёрлинга[5], на которой сияла красно-белая эмблема – корабль, проплывающий меж двух башен, – и огрел изувера по спине. Он был совершенно голый, и мать, несмотря на всю драматичность момента, поразилась, углядев его мохнатую грудь, столь не похожую на безволосые торсы Шона, моего отца и всех ее братьев, и длинный член с глянцевой головкой, болтавшийся между ног.