Незримые фурии сердца

Вот в таком духе разговор и продолжался: Сьюзи имела сложившееся мнение о Силле Блэк, Мике Джаггере, Теренсе Стэмпе, Кингсли Эмисе[26] и архиепископе Кентерберийском (четверо из них были ее любовниками), и к концу вечера я воспылал к ней такой ненавистью, о существовании которой даже не подозревал.

Конечно, я, ответив на звонок мистера Тервиллигера, об этом не упомянул, а просто уведомил, что Джулиан за границей и связаться с ним нельзя. Корреспондент ужасно расстроился – ведь Джулиан был гвоздь программы – и сказал, что это уже вторая плохая новость, ибо Бриджит Симпсон, прежняя пассия героя, тоже недоступна.

– Возможно, она его и не помнит, – предположил я. – Наверняка с тех пор у нее было немало таких Джулианов.

– Да нет, – ответил журналист. – Мисс Симпсон погибла.

– Погибла? – Я подскочил на стуле, точно мисс Амбросия, ощутившая прибытие тетушки Джемаймы. – Как так? В смысле, что произошло?

– Ее угробил инструктор по вождению. Видимо, она не захотела поиграть с его рычагом скоростей, и малый, разогнав машину, врезался в стену. Неподалеку от замка Клонтарф. В аварии она погибла.

– Господи… – выдохнул я, не зная, что еще сказать. Я недолюбливал Бриджит, но все это было так давно. М-да, скверный конец.

– Выходит, доступны лишь вы и мисс Маффет, – сказал Тервиллигер.

– И – кто? – не понял я.

– Мэри-Маргарет Маффет, – повторил корреспондент, и я догадался, что он читает имя по бумажке. – Она была вашей подружкой, верно?

– Нет! – Такая клевета ошеломила меня сильнее известия о смерти Бриджит. – Я ее почти не знал. Она была подругой Бриджит, вот и все. Та привела ее ради свидания двое на двое.

– Понятно. Она согласилась поговорить со мной. Не могли бы и вы к нам присоединиться? Будет лучше, если вы вместе поделитесь воспоминаниями. А то она скажет одно, вы – совсем другое, и читатель запутается, кому верить.

Связываться с этим очень не хотелось, однако я дал согласие на встречу, опасаясь, что в одиночку Мэри-Маргарет, которую я помнил весьма смутно, что-нибудь выдумает и ославит Джулиана на всю страну. В условленное время я настороженно обменялся с ней рукопожатием, но, к счастью, выяснилось, что мы несильно расходимся в наших воспоминаниях о том дне 1959 года. Правда, Мэри-Маргарет ясно дала понять: о неожиданном участии в застолье Брендана Биэна она говорить не желает по той простой причине, что публикация высказываний этого пошляка может дурно сказаться на впечатлительных детях.

По окончании встречи я ради вежливости пригласил ее на чашку кофе, и мы пошли в кафе «У Бьюли» на Графтон-стрит, где заняли кабинку, усиленно стараясь поддержать беседу.

– Я не очень-то люблю это кафе. – Мэри-Маргарет выдернула салфетки из настольного держателя и расстелила их на сиденье, дабы избежать какой-нибудь заразы. Ее собранные в пучок волосы и одеяние приверженки Легиона Марии выглядели довольно мило – на любителя. – Тут сиденья бывают ужасно липкие. Наверняка официантки их не протирают после ухода посетителей. Уж я-то не была бы такой.

– Зато здесь подают хороший кофе, – сказал я.

– Я не пью кофе. – Мэри-Маргарет пригубила чай. – Кофе для американцев и протестантов. Ирландцы должны пить чай. Ведь так нас воспитывали. По мне, нет ничего лучше чашки «Лайона».

– Иногда я не откажусь от чашечки «Бэрри».

– Нет, его привозят из Корка. Я пью только дублинский чай. К тому, что проехало по железной дороге, я даже не притронусь. В кафе универмага Швицера подают прелестный чай. Ты там бывал, Сирил?

– Не приходилось. А что, часто туда заходишь?

– Каждый день. – Мэри-Маргарет лучилась гордостью. – Оно расположено очень удобно для служащих Ирландского банка, что на Колледж-Грин, да и контингент там весьма и весьма приличный. Банковское начальство вряд ли одобрит, если застанет меня в каком-нибудь уличном кафе.

– Понятно. Знаешь, ты хорошо выглядишь. Однако жуткий был день, правда? В смысле, когда похитили Джулиана.

– Я вся перенервничала. – Мэри-Маргарет поежилась, словно от мурашек. – Меня потом еще долго мучили кошмары. А уж когда стали присылать части тела…

– Это было ужасно, – кивнул я.

– Как он поживает? Вы еще общаетесь?

– Конечно, – поспешно подтвердил я. – Он по-прежнему мой лучший друг. У него все хорошо, спасибо, что поинтересовалась. Сейчас он в Европе, иногда шлет открытки. Вот приедет, и мы повидаемся. Когда он здесь, мы перезваниваемся, у меня есть его домашний телефон. – Я достал записную книжку и, открыв ее на букве «В», показал адрес, некогда бывший моим. – И у него есть мой номер. Если вдруг не дозвонится, он оставляет сообщение соседу, а тот всегда передаст мне.

– Угомонись, Сирил. – Мэри-Маргарет слегка сморщилась. – Я просто так спросила.

– Извини. – Я сам смутился своей горячности.

– Он оправился?

– От чего?

– От похищения, от чего еще?

– О да. Он не из тех, кого это сломит.

– Но ведь он лишился пальцев и уха.

– Так девять штук еще осталось. В смысле, пальцев. Да, всего одно ухо, но у других и того нет.

– Это у кого же? – нахмурилась Мэри-Маргарет.

Я поискал примеры, но ничего не нашел.