Незримый фронт. Сага о разведчиках

— На мой взгляд, руководство страны и службы решило, что о роли разведчика Феклисова в урегулировании Карибского ракетно-ядерного кризиса можно и нужно умолчать. Все лавры успешного разрешения кризиса присвоили себе наш посол в США Добрынин и министр иностранных дел СССР Громыко. Профессор Акоп Назаретян пишет, что «трудно удержаться от нервной усмешки по поводу того, как в судьбоносный для планеты момент переплелись личные и политические амбиции». Вероятно, присутствовало чувство зависти к отцу из-за его решительных и эффективных действий в момент планетарного кризиса. Добрынин, например, потом написал в своей книге «Сугубо доверительно», что Феклисов, занимая в своей структуре довольно высокий пост, «большую часть работы брал на себя, не перепоручая ее своим подчиненным». Да, у отца не было барских замашек. Он действовал как солдат на поле боя. При этом он прекрасно понимал, что рискует и своей карьерой, и судьбой своей семьи, и все же брал всю ответственность на себя. Многие из его коллег считали, что ему должны были присвоить генеральское звание, и тогда положение семьи могло бы стать совсем иным. Но этого не случилось, и мы по-прежнему жили тихо и скромно. А ведь отец понимал, что сделал огромное дело и для страны, и для всего мира. В США работу канала «Скали — Фомин» оценили сразу: Джону Скали поставили памятник, он был американским послом в ООН, над одним из столиков фешенебельного вашингтонского ресторана «Оксидентал» висит табличка: «В напряженный период Карибского кризиса (октябрь 1962 года) таинственный русский мистер “Х” передал предложение о выводе ракет с Кубы корреспонденту телекомпании “Эй-би-си” Джону Скали. Эта встреча послужила устранению возможной ядерной войны». Вновь хочется сослаться на профессора Акопа Назаретяна: «Эти два человека — Феклисов и Скали — спасли не просто миллионы жизней, а цивилизацию планеты Земля. Это были дни и часы мировой истории, весьма скромно запечатленные в России неблагодарными потомками».

— А как дальше складывалась карьера Александра Семёновича?

— Ему было предложено заняться научно-исследовательской работой в области разведки. Он сумел написать и защитить диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук и с 1968 года преподавал в Краснознамённом институте КГБ СССР. Сейчас это Академия внешней разведки. Он занимал должность заместителя начальника института и вышел в отставку в 1974 году, но после этого ещё 12 лет работал консультантом.

— А как Александр Семёнович встретил «перестройку»?

— Встретил он её резко отрицательно. Он ругал Горбачёва, он ругал Ельцина, всегда голосовал за Коммунистическую партию. В нашей семье хранятся мемуары отца, в том числе еще не расшифрованные и не обработанные мною полностью, в которых он прямо пишет об этом.

— Действительно, Александру Семёновичу не откажешь в смелости и прямоте. Он первым рассказал широкой общественности об «атомном шпионаже» и о вкладе советской разведки в создание ядерного оружия в нашей стране. Его первая книга «За океаном и на острове» вышла в 1994 году, то есть ещё до появления воспоминаний Павла Анатольевича Судоплатова. Но, конечно, более подробно и основательно Александр Семёнович пишет обо всем этом, включая работу с Юлиусом Розенбергом и Клаусом Фуксом, в своей главной книге «Признание разведчика», вышедшей в 1999 году и переизданной Вами в 2017 году.

— В 1990-е годы написать правду о Розенбергах отца попросил тогда уже серьезно больной друг и соратник отца Анатолий Антонович Яцков, с которым они вместе работали в Нью-Йорке. Отец выполнил просьбу друга. Отец считал, что смертный приговор Розенбергам — это реванш, месть контрразведки США за дело Клауса Фукса, который передавал СССР во время войны и после нее важнейшие атомные секреты по идейным соображениям. Анатолия Яцкова вместе с семьей удалось вовремя вывести с территории США и доставить на родину. Обо всем этом отец первым подробно рассказал на страницах своей книги «Признание разведчика». При этом он подчеркивает, что даже перед лицом смерти супруги Розенберг остались верны идеалам социализма, своей любви к Советскому Союзу и не выдали никого из советских разведчиков.

— А как восприняли книгу «Признание разведчика» в различных кругах российского общества?

— Тираж в 11 тыс. экземпляров разошелся очень быстро. Интересно, что в этот момент отцу уже исполнилось 85 лет. Однако не всем понравилось, что он написал о своей работе с Юлиусом Розенбергом и Клаусом Фуксом. В «Истории российской внешней разведки» 2006 года в главе про атомную разведку отцу посвящено полстраницы, а событиям, связанным с Карибским кризисом, отведено четыре с половиной строчки. Я была глубоко возмущена и разочарована. Ведь на примере Александра Семёновича, который вышел из простой рабочей семьи и стал резидентом советской разведки в Вашингтоне, вполне можно воспитывать современное поколение молодежи. «Разведка сделала нас людьми», — любил повторять отец.