Незримый мост

— Действительно, — сказал комиссар. — Помолчите-ка, арестованный.

— Нет, господа, я не буду молчать. Ни сейчас, ни позже… И не потому, что хотел бы вернуться в электронную аппаратуру вашего института. Меньше всего я желал бы этого… Но я не хочу и попасть в тюрьму за грешки того, кто сейчас находится на моем месте в вашей лаборатории. Тюрьма, ваша лаборатория — разница невелика… Разумеется, мое перевоплощение вот в это, — он ударил себя в грудь, — было ошибкой. Я поторопился, господа… Мне следовало подождать и выбрать более подходящую форму… Знаю, что правильный выбор был бы чертовски труден. Нелегко догадаться и понять, что там внутри у каждого из вас. Но независимо от всего этого, независимо от того, что во время данного эксперимента мне досталась скверная оболочка с наследством в виде пренеприятных болезней и мелких преступлений, эксперимент остался экспериментом. И он открывает необыкновенные перспективы для науки.

Задумайтесь на мгновение: разум, свободно переносимый из одной биологической особи в другую. Бессмертие выдающихся умов не путем их консервации в электронной аппаратуре, а в живых организмах. Реальное бессмертие доктора Фауста, господа. И без всякого вмешательства сатаны. Я не потерял даром этих двух лет. В моих записях подробно рассмотрена теория процесса. Обоснована его полная обратимость. Записи в надежном месте; я в любой момент могу их представить и выполнить необходимые эксперименты.

К сожалению, мне пришлось скрываться — я очень скоро узнал, что мою оболочку разыскивают за грешки ее прежнего владельца. Немало времени ушло и на то, чтобы вылечиться от болезней, приобретенных вместе с ней. Я еще не собирался объявлять о своем перевоплощении, хотел проанализировать возможные последствия подобных экспериментов, но меня случайно узнала одна из любовниц Асперса… Меня арестовали, и тогда пришлось сорвать маску. Чтобы мне поверили, пришлось сообщить некоторые «подробности» о работе лабораторий института…

— Вот эти-то «подробности» и заставили полицию обратиться к вам, профессор, — поспешно вставил комиссар.

— Вы полагаете, что существуют «подробности», которые заставят поверить? — насмешливо спросил профессор Тыызвуд. Нет, молодой человек, ничто не заставит поверить вам. Вы слишком хорошо знали Ноэля Жироду, вы целый год находились при нем после его смерти… гм… то есть я хотел сказать после начала его бессмертия. Что бы вы ни придумали, никто вам не поверит. Вы — вор и обманщик или… или сумасшедший…

— Значит, вы не позволите мне продемонстрировать эксперимент?

— Конечно нет, ни при каких обстоятельствах.

— Дайте хотя бы возможность поговорить с этим… кого вы считаете мной — с тем из лаборатории Жироду…

— Лаборатория — святая святых института, и вы прекрасно эиаете об этом, Асперс. Обитель бессмертного гения… Туда имеют право входить только доверенные лаборанты. Как вы когда-то…

— Неужели никого из вас не заинтересует содержание беседы, которая могла бы состояться между мной — допустим, бывшим лаборантом гения — и вашим теперешним гением?

— Не интересует… Кроме того, бессмертного Ноэля Жироду нельзя беспокоить по пустякам.

— Кажется, я начинаю понимать, — пробормотал арестованный. — Каким же я был глупцом… Вы просто боитесь возможного разоблачения. Действительно, если мир узнает, что находится в вашем «святая святых»… Такой «храм науки» придется низвергнуть, и горе его жрецам.

— Мне кажется, можно кончать нашу конференцию, — вежливо сказал профессор Тыызвуд. — Все, что было необходимо, мы выяснили, не так ли, комиссар?

— Да, конечно, — кивнул комиссар, вставая. — Благодарю вас, господин профессор. Благодарю вас, господа. Уведите арестованного, Джонс.

Уже в дверях арестованный резко повернулся и хотел что-то сказать, но полицейский потянул его за скованную руку и увлек за собой. Когда дверь закрылась, профессор Тыызвуд покрутил пальцем у виска и усмехнулся:

— Он, по-видимому, свихнулся еще тогда, когда работал в лаборатории Жироду. Бесполезно продолжать расследование, комиссар. Потребуйте повторную экспертизу, ознакомьте психиатров с нашим мнением и отправьте его туда, где ему следует находиться. Разумеется, нужна строжайшая изоляция… А нам, коллега, — профессор Тыызвуд повернулся в сторону профессора Брики, неподвижно сидевшего в своем кресле, — нам придется усилить контроль за психикой лаборантов, допущенных в лабораторию Жироду.

Комиссар откланялся и вышел.

Профессор Тыызвуд прошелся по кабинету и остановился перед креслом, в котором продолжал восседать профессор Брики.

— А что, собственно, вы все молчите, коллега, — спросил он, наклонившись к самому лицу Брики. — Скажите же хоть что-нибудь.

— Я думаю, — последовал лаконичный ответ.

— Гм, думаете… О чем?

— Это был неудачный эксперимент, Тыызвуд.

— С Ноэлем Жироду? Пожалуй… Он не заслуживает бессмертия.