Незримый поединок

С Дубровиным Елена переписывалась. Из письма она узнала, что Глухарь освободился и, видимо, может приехать к ней. Она очень боялась этого, быстро собралась и уехала из маленького городка. Уезжала она с Олежкой, которому исполнилось уже три года. Но потом ей стало известно, что Глухаря снова осудили. Теперь уж на длительный срок, определив ему колонию особого режима. Она написала большое письмо в угрозыск, Дубровину. Спрашивала, как ей быть. Она думает подавать на развод, потому что хочет выйти замуж, и еще она спрашивала Дубровина, нельзя ли ей вернуться в город. Елена жила в шахтерском поселке, преподавала в начальных классах школы. Дубровин ответил, что пусть приезжает, сейчас как раз есть место в школе-интернате, он забронирует это место для нее и уж, конечно, похлопочет, чтобы Олежку устроили в детский сад.

Елена вернулась, и все вроде бы устроилось. Она стала оформлять документы на развод с Глухарем… И вот он вдруг снова появился перед ней…

… Глухарь нагнулся над спящим Олежкой, провел шершавой ладонью по его волосам. Олежка проснулся и, увидев прямо над собой незнакомого человека, заплакал.

— Смотри ты! На меня похож, Лен! — удивился Глухарь.

И вдруг затих. В калитку постучались. Елена метнулась к окну.

— Уходи, слышишь! — Елена пошла к двери.

«Милиция! Или, может, хахаль явился?» — гадал Глухарь, спеша за Еленой и вытаскивая на ходу из кармана пистолет.

Они выскочили во двор.

— Смотри, Ленка, лишнее слово… — с угрозой проговорил Глухарь.

— Уходи! Не хочу тебя видеть! Уходи!!!

— Хахаля ждешь! — чуть слышно сказал Глухарь, угрожающе надвигаясь на Елену.

И замолк. Из распахнутой двери вышел на крыльцо заплаканный Олежка. Он стоял, сонно щурясь, собираясь, видно, что-то спросить. Глухаря внезапно осенило: «Забрать пацана! С собой. Есть одно укромное местечко. Ленка тогда сама прибежит».

В два прыжка Глухарь очутился рядом с Олежкой, схватил его на руки и, крепко прижимая к груди, побежал в конец двора. Там забор низкий, Глухарь именно в том месте перелезал.

— А-а-а! — испуганно заголосил Олежка, отбиваясь руками и ногами.

Глухарь зажал мальчишке рот и крикнул, не оборачиваясь:

— Теперь сама явишься!

Елена кинулась за ним, пытаясь схватить его за руки, повисла на плечах.

Резкий, отчаянный крик женщины разорвал сонную вечернюю тишину. Где-то в соседском дворе залаяла собака. Ее сразу же поддержала вторая, третья.

Глухарь прислушался. Он никак не мог понять — стучат в калитку или нет, хотя инстинктивно чувствовал, что на улице кто-то стоит. Неровен час — соседи сбежаться могут. И только он подумал об этом — лай утих. Было слышно, как кто-то настойчиво барабанит в калитку.

Лицо Глухаря помрачнело. Он пытался оторвать от себя Елену, но она закричала снова, крепко вцепившись в плечо, и тогда он, отпустив Олежку, с силой ударил ее по лицу. Елена упала, стукнувшись головой о камень. И сразу затихла.

В калитку застучали сильнее. Глухарь метнулся в спасительную темноту между деревьями.

3. ЧП

Капитану Дубровину не повезло. Еще во вторник они договорились, что в воскресенье поедут отдыхать в Бурчмуллу. Долго рассуждали о снеговых вершинах, о ледяной воде бурливых горных речек, в которых, говорят, водится форель; кто-то даже предложил махнуть на голубые озера. («Пусть далеко, но зато полюбуемся красотой»). Дубровин сбегал в спортивный магазин, купил складную удочку и кучу разнообразных крючков. Не хватало только червей, но их можно накопать на месте…

И вот все сорвалось. На воскресенье Дубровина назначили в опергруппу к дежурному по городу. В субботу он пытался обменяться дежурством с кем-нибудь из отдела, но никто не внял его просьбе, и весь день капитан был мрачным.

Обычно воскресенье изобиловало ЧП, но сегодня выдался вечер спокойный, чему Дубровин был удивлен и в то же время рад.

Чай уже выпили, корреспондент городской газеты, решивший написать очерк о работниках милиции, уехал вместе с проводником розыскной собаки и экспертом НТО «на ограбление».

Сейчас все сгрудились вокруг шахматной доски — помощник прокурора Сергей Вениаминович Каширин и медицинский эксперт «резались» уже третью партию, счет был 1:1, и каждый с нетерпением ждал, чем же кончится эта партия.

Окончилась она… телефонным звонком. Говорили из «скорой помощи», и по тому, как капитан Дубровин забарабанил пальцами по столу, стало ясно — дело серьезное.

— Что? Что? — Дубровин внезапно приподнялся.

Лицо у него было такое, словно он вспомнил нечто далекое, что уже начинал забывать.

— В «неотложку», — сказал он, положив трубку.

Они вышли на крыльцо. Посвежело. Внезапный проливной дождь унесся в сторону, и гром грохотал где-то далеко в предгорьях. Прорезав обрывок тучи, выскользнула луна, похожая на кривой, до блеска отточенный турецкий нож.

— Погодка-то, красота… — зевнул помощник прокурора и потянулся. Он был явно недоволен, что его оторвали от шахмат. — А что там стряслось в «скорой»?

— Женщина без сознания. Может быть, и убийство, — сказал капитан, садясь в машину.