Незваный гость

— За нас, за баб.

Грех такой тост не поддержать, я выпила, охнула от горячей сладости в гортани. Пирожок с капустою бросился знакомиться с наливкой. Подружились, обратно не побегут.

— Знаешь, рыжая, — сказала Фараония, наливая по второй, — такой радости, которую я нынче утром испытала, услыхав, что Чикову в ее же доме прирезали, за всю жизнь у меня не было. Поганая радость, злорадная да бесчеловечная. Кухарка с базара новость принесла.

— За помин души Елены Николаевны, — предложила я. — Не чокаясь.

Выпили, перекрестились, хозяйка сызнова налила.

— А после подумала: поставят директрисою на освободившееся место какую-нибудь чиновную даму из жен приближенных Бобруйского, она сызнова детишек мордовать будет, потому что завод такой в городе нашем проклятом… Третья — за любовь.

Чокнулись, выпили.

— Я ведь богатая, Геля, — отставила Фараония пустую рюмку. — Родители померли, родни никакой не осталось, только связи кое-какие от батюшки. Ежели Гаврила Степанович лапы к моему приюту потянет, изыщу способы по его ручонкам хлопнуть. Вот и кликнула Пашку в помощь, он парень толковый, студент. Сели с ним в сани да поехали по адресам, к каждому из членов опекунского совета.

— А епархия?

— А что епархия? Люди божьи, их уговаривать даже не пришлось, тем более отец Пантелеймон из Змеевичского храма в Крыжовене оказался.

— Несказанная удача.

— Предзнаменование! — возразила тетка. — Что дело я задумала доброе и правильное.

— За грехи юности расплатиться желаете?

— И это тоже. Ежели я, истеричка дурная, невинные души погубила, теперь спасать должна.

Она смотрела на меня так жалобно, что в груди все сжалось. Перегнувшись через стол, я расцеловала влажные от слез щеки.

— Лучше вас на это место во всей Берендии человека не сыщется, Елизавета Афанасьевна.

— Еще по одной? — повеселела Фараония.

Уверенная, что на голодный желудок меня непременно развезет, я все же не отказалась. Мы пересели к низкому столику в обтянутые атласом кресла.

— Бобруйский — это полдела. — Язык уже заплетался, графинчик двоился. Или их действительно два? Нет, три. Экая у наливочки крепость. — Блатные персоны еще к вам непременно сунутся.

— Как сунутся, так и высунутся. Вот этими руками глину замешу…

Не дождавшись продолжения, я накрыла задремавшую Елизавету Афанасьевну пледом и вышла из кабинета.

— Ну что? — Волков говорил из туманного облака.

Туман руками не разгонялся, я махала, что ветряная мельница, а он все не уходил, целовал еще. То есть целовал как раз невидимый Гриня. Наверное. Скорее всего. В животе пирожок резвился в безбрежном озере наливки, нырял, плавал, барахтался.

— Сейчас стошнит, — предупредила я.

— Непременно следует повторить, — сказал невидимый Волков, — уже при других обстоятельствах. Пьяненькая рыжая идиотка, это просто прелестно.

Твердая рука сжала мой подбородок, в рот скользнул какой-то гладкий шарик, язык защипало мятно, ледяные иголочки побежали вниз по гортани, кольнули изнутри живот и грудь, в голове вспыхнул яркий бело-синий свет…

Я посмотрела на Грегори, он ухмыльнулся и многозначительно прикусил нижнюю губу.

— Конкретно эта «рыжая идиотка» была обидной.

— Прости.

— После сквитаемся. Что за зелье?

Волков опустил в карман жестянку.

— Действенное.

— Это я уже ощутила. — Голова была свежей, будто после глубокого многочасового сна. — Спасибо. Вот и сквитались, пилюлька волшебная за обзывательство.

Мы стояли в оконной нише за шторами. Выглянув наружу, я предложила:

— Можем уходить. Новая директриса и без нас со всем справится. Я только с Мишкой и Костиком попрощаюсь.

— Можешь не трудиться, ребятам не до тебя, госпожа Квашнина велела детей из подвала в жилое крыло перевести, там сейчас форменная баталия за спальни происходит.

Как все-таки удачно нынче сложилось. Нашлись в гадком уездном городишке хорошие люди. Значит, не все еще для Крыжовеня потеряно.

— А я, — признался Грегори, когда мы уже вышли через парадные двери, — грешным делом подумал, что ты сироток к поискам Мишкиной надумала привлечь.

— Даже в голову не пришло.

— Потому что дети?

— Потому что не додумалась. И Обух твой вовремя под руку подвернулся.

— Ты специально его на слабо брала?

Мой смех маскировал смущение.

— Случайно вышло, от испуга. Все, что в голову приходило, болтала, чтоб драки избежать. Их же пятеро было против нас двоих.

— Тогда зачем ты вообще в мужскую беседу влезла?

Этот вопрос показался мне обидным, особенно подчеркнутое слово «мужскую».

— Оттого, господин коллежский асессор, что я классом вас превосхожу и по должности.

Съел? — тут я даже мысленно язык показала.

— По должности? Неужели?

— А не желаете мне документы о назначении приставом предъявить?

— Только после ваших бумаг о командировании в уездный Крыжовень для проведения следственных мероприятий!