Нф-100: Адам в Аду (СИ)

Разумовский мгновенно обернулся на источник звука, поднял руки вверх и со всей силы опустил нейрокристалл Левченко на голову Бладхаунду.

Бладхаунд почувствовал, как мир развалился на куски, и окончательно потерял контроль над ситуацией.

Очнулся Бладхаунд в тепле. Голова болела. В груди ощущалось что-то лишнее, теплое и живое, существующее как будто отдельно.

Кто-то стащил с него тяжелую куртку, уложил на диван и заботливо укрыл пледом. Бладхаунд чутко прислушался, уловил сдавленные стоны и открыл глаза.

Свет был слишком яркий, смотреть на него было больно. Комната была ему незнакома. Зато хорошо были знакомы все лица -- Жанна присела на диване, у него в ногах, а чуть поодаль, на полу, лежал на боку, скорчившись и прикрыв глаза, робот серии Adam3f. Он слабо постанывал, будто спал и ему снился кошмар.

-- Где Левченко? -- спросил Бладхаунд.

-- Здесь, -- Жанна кивнула на стол. Там, действительно, лежал нейрокристалл. В светлой комнате казалось, что он словно погас. Но это был тот самый кристалл, Бладхаунд узнал бы его из тысячи. Те же оттенки серебряного и лазурного, та же игра света... И все-таки Бладхаунд почувствовал разочарование.

Столько работы ради такой, в общем-то, обычной штуки.

-- Его взял Ро, -- сказала Жанна, с беспокойством посмотрев на робота. -- Он Разумовского... выключил... и с тех пор вот такой. Не могу понять, что с ним. А вам надо лежать. Здесь нет вашей Тоши, поэтому я вызвала врача...

-- Не надо врача, -- сказал Бладхаунд и попытался сесть. В груди царапнуло. Голова пошла кругом. Все-таки ей здорово досталось. И тогда Бладхаунд вспомнил, чем его ударили.

-- Кристалл в порядке? -- спросил он резко.

-- Что?

-- Кристалл. Он цел?

-- А... А я и не знаю... Я не смотрела. Не вставайте, у вас же наверняка сотрясение!

Бладхаунд встал. Неуверенно прошел три шага до стола, придерживаясь за столешницу осмотрел верх кристалла. Потом попытался отпустить правую руку, покачнулся, схватился за стол снова.

-- Жанна! Вы не можете показать его...

-- Как?

-- Покрутите его в разные стороны, чтобы я видел... Ох...

Снизу на кристалле красовалась широкая трещина, от которой разбегались трещинки поменьше. Разошедшиеся края оболочки казались темными на фоне пробивающегося изнутри сияния.

-- Я могу его... положить? -- спросила Жанна.

Бладхаунд кивнул и вернулся на диван.

Теперь надо было хорошенько обдумать все, что произошло. Только сперва выбраться отсюда. Сам он отсюда уйти не сможет, значит, надо снова задействовать связи. И хорошо бы выяснить, можно ли спасти кристалл.

А он так устал...

Януш, к счастью, оказался дома.

-- Януш? Бладхаунд. Я попал в скверную ситуацию. Пришли машину.

Бладхаунд продиктовал хорошо знакомый ему адрес. Януш аккуратно повторил его.

-- Я отправляю к тебе Юру, - сказал он. -- Но сейчас пробки. Даже если повезет, раньше, чем через час, он до тебя не доберется.

-- Жду, -- сказал Бладхаунд и отключился.

-- Я сейчас уеду, -- сказал он Жанне. -- Кристалл заберу.

-- Хорошо, -- послушно ответила девушка. Посмотрела на Ро, так и не изменившего позу. На глазах ее появились слезы.

-- Полиция приходила, -- сказала она. -- Она разобрали Разумовского. Хотели и Ро, но я не дала. Они сказали, его тоже надо разобрать... Всех разобрать. А я не хочу, чтобы это сделали они. Вы понимаете? У них каких-то бумаг не было, но они вернутся, за Ро, и за ним тоже, -- она кивнула на стол. -- Так что вы правильно решили, наверное.

Она помолчала.

Бладхаунд почувствовал, что засыпает. Напряжение последних дней и удар по голове не прошли даром. Как он ни старался, но все больше и больше погружался в глухую тишину, словно уши заложило воском. В груди потяжелело.

Проснулся он от того, что по груди скребли чем-то острым. Бладхаунд коснулся рукой теплого комочка и чуть не расхохотался.

Крыса. Все это время на нем сидела крыса. Под рукой Бладхаунда она успокоилась и затихла.

По комнате кто-то прошел -- каждый шаг болезненно впечатывался в Бладхаундову голову. Бладхаунд скосил глаза. Посреди комнаты стоял Кривцов. Он взял в руки нейрокристалл Левченко, помутневший, помрачневший даже, и рассматривал его с брезгливой неприязнью.

Ро лежал теперь навзничь, глядя невидящими глазами в потолок и слабо шевеля губами. Жанна застыла, глядя на Кривцова глазами, полными страха и осуждения.

-- Сашка нас всех оставил в дураках, -- сказал, наконец, Кривцов.

Кристалл выпал из его руки и покатился по полу.

***

Кривцов

Кривцов устал от людей. В последнее время в его жизни появилось слишком много лиц, голосов, мнений. Он ушел в кухню, закрыл дверь и, наконец-то, сварил себе кофе. Четыре ложки кофе, шесть -- сахара, вода и сигарета -- этого ему вполне хватит. Кривцов затянулся, отсалютовал своему отражению в снежном танце за окном.

-- Не чокаясь, -- сказал он сам себе. -- За Сашку.

Горячий кофе заполнил пустоту внутри. Кривцову было одиноко. Сашка бросил его во второй раз, теперь уже навсегда. И Кривцов ощущал такую же беспомощность, как и шесть лет назад. И такую же злость на тех, кто забрал его.