Нф-100: Изобретатель смысла

-  Тромкас, это ты?

На что его мучитель всякий раз отвечал:

-  Ну, конечно, я!  - и продолжал.

-  Чего это они?  - стараясь не обращать внимания на головную боль, спросил Виснегар у незнакомого вождя.

-  Не сошлись во мнениях,  - ответил конгар.

-  По поводу вчерашнего?

-  Нет, это у них семейное.

-  А мы вчера пришли к чему- нибудь?  - спросил Виснегар.  - Гирсен, ты же вроде речь толкал, умную, слов нет.

-  Умную- то умную,  - простонал Гирсен с противоположного конца юрты.  - Да только не помню я ничего. Единственный раз сподобился выступить, а не помню.

-  Ну и хрен с тобой,  - проворчал Виснегар. Голова его раскалывалась, а перед глазами плыли цветные круги. Будь проклят закон, по которому взявший первое слово обязан вести собрание до конца!

-  Все на месте?  - спросил он. Оказалось, не все.

-  А, чтоб вас!

Стали искать.

Один нашёлся сразу - под столом, с перерезанным горлом. Это был Дунлик - тот самый, что хвастался убийством бати Румвея. Сам Румвей куда- то запропастился.

Второго мертвеца обнаружили завёрнутым в ковёр. В отличие от предыдущего, он оставил этот мир не без борьбы: когда, в надежде поживиться золотыми коронками, ему открыли рот, внутри обнаружилось откушенное ухо, каковое Монкас, предварительно продев через него верёвочку, повесил себе на шею.

Ещё два трупа нашёл в куче помоев Троммевер, отлучившийся из юрты помочиться.

-  Итого четверо,  - сказал Виснегар,  - И когда вы успеваете, а?

-  Зато мы весёлые,  - сказал Коннавис.  - Нескучно с нами.

И только хотел он развить мысль о том, насколько важна в суровое время простая и беззлобная шутка, как в юрту ворвался запыхавшийся конгар, вождь какого- то захудалого племени, рекламировавшего не то семечки, не то присыпку для младенцев. На собрание его не пускали, во- первых, потому что он вонял, и вонял премерзко, какой- то подгоревшей кашей, а во- вторых, из- за того, что постоянно клянчил - здесь кусок маракчи, там глоток вина.

-  Эй, мужики,  - крикнул он с порога тонким противным голосом.  - Тут этот пришёл, как его?

-  Комиссар военный, что ли?  - спросил Виснегар, не поворачивая головы.  - Из Новой Трои?

-  Он самый, сердитый такой. Говорит, придумывайте скорее или заканчивайте этот балаган, и по домам!

-  Это он только грозится,  - сказал Виснегар,  - Сам же первый волком взвоет, если мы воевать закончим. Передай ему, пусть приходит минут через пятнадцать, к этому времени что- нибудь придумаем. Ну, что стоишь? Пошёл, пошёл!

Но пакостный вождь не уходил. Он стоял на входе, переминался с ноги на ногу и выразительно покашливал.

-  Чего тебе ещё?  - спросил у него Виснегар.  - Вали давай!

-  Мне бы рыбки,  - сказал вождь, заискивающе улыбаясь.  - Нет ли у вас кусочка? Был бы очень признателен.

-  Дерьма тебе, а не рыбки,  - мрачно изрёк Гирсен.  - Кто- нибудь, вдарьте ему от меня.

-  Плюнь,  - велел Виснегар.  - Нам вопрос решить надо.

И стали решать вопрос. Утро выдалось жаркое, думать было лень, и повод продолжать войну так, чтобы по- прежнему получать с неё прибыль, вышел у вождей глупый и бестолковый.

Другого, впрочем, и не требовалось.

Отныне, решили вожди, Торакайская бойня должна продолжаться ввиду сильнейшей ненависти, разгоревшейся ни с того ни с сего между племенами. А ненавидеть и истреблять конгары  А конгаров  Б обязаны в силу того, что последние:

Вариант А: Умственно неполноценные вырожденцы, лелеющие коварные планы по вытеснению противников с жизненно- важного пространства и пропагандирующие с этой целью пьянство, наркоманию и гомосексуализм.

Вариант Б: Колдуны.

Впоследствии, несмотря на большое количество аргументов в пользу первого предположения, популярным среди простых конгаров стало именно второе. Данный факт позволил земным историкам причислить народ Кон к наиболее неразвитым гуманоидным сообществам.

Получив новый толчок, война продолжилась, но то ли причина её теперь была надуманная, то ли ещё что, а только о ней постепенно стали забывать. "Самый масштабный конфликт эпохи, Великая Торакайская бойня, превратился на наших глазах в обыденный фон действительности,  - писал мой коллега из "Голоса Новой Трои".  - То, что некогда было свежим и волнующим, теперь представляет собой безвкусный, исключительно коммерческий продукт". Ему вторил корреспондент "Новостей кантонов", высказавший в статье мысль, что спустя три десятилетия война стала уже не та, что прежде.

И тут в Торакайскую бойню, пусть и с опозданием на полвека, вмешался Батя. Трах- тарарах!

Будучи верен себе, он так и не удосужился разузнать об изменениях, которые успели произойти за время войны, так что выбор стороны для него по- прежнему сводился к выбору между Конневером и Гирвеем. С наибольшим удовольствием он сражался бы за самого себя, но поскольку первоначальные условия конфликта требовали чётко определить идеологические предпочтения, он, здраво рассудив, что получить камнем по физиономии немногого стоит, объявил себя сторонником Конневера и воевал честь честью весь первый день и половину второго.