НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 1 (1964)

Кто она? Это, в сущности, не ее дело. Она отражение Эрои, оставшейся на Дильнее… Логика (если это можно назвать логикой) модели Эрои устроена так, что она не хочет считать себя только отражением чужого бытия, она претендует на нечто большее… И пусть претендует! В этой претензии есть нечто загадочное… Она и превращает эту копию почти в оригинал. «Почти»… На это «почти» я долго пытался закрывать глаза.

В прошлом и позапрошлом веке люди, отправляясь в долгое путешествие, брали с собой фотографические изображения своих близких. Женатый дильнеец, быстро двигаясь в убегавшем пространстве, мог достать из кармана конверт с фотографиями и увидеть лицо, глаза, улыбку своей жены. Это было плоское и схематичное отражение чего-то живого и ускользающего, все — и вместе с тем ничто! Фотографическая карточка, напоминая об ускользающем мгновении, напоминала и о бесконечности. Она заставляла еще острее почувствовать расстояние, отделяющее путешественника от родины, боль и тоску.

Я был первым путешественником, который увозил с собой с Дильнеи не только отражение возлюбленной, не оптическое повторение того краткого мгновения, когда любимое лицо и улыбка были запечатлены объективом аппарата, а нечто большее. Ведь странствия могли длиться десятилетиями, и желание мое не только видеть изображение любимого существа, но и иметь возможность говорить с ним, чувствовать его присутствие было естественным желанием, хотя и противоречило опыту, здравому смыслу и логике расстояния, которое все увеличивалось и увеличивалось.

Что же увозил я с собой? Это до сих пор остается загадкой, и слово «модель», употребляющееся вот уже несколько столетий, только отчасти может примирить мысли и чувства со столь противоречивым и странным фактом.

Желание участвовать в продолжительном космическом рейсе возникло у меня еще в средней школе. Разумеется, оно тогда было еще наивно-романтичным, типично ребячьим, и я еще не думал, что всякое долгое путешествие связано с продолжительной разлукой. Как у всякого подростка, у меня еще не было сильных привязанностей, и я не боялся разлучиться с кем-нибудь из родных и друзей. Ведь взамен тех, кого я оставлял на время, я получал огромный и неизвестный мир, который нужно было освоить.

В том году, когда я встретился и познакомился с Эроей, я совсем иначе стал представлять себе это путешествие. Мир без Эрои — это мир без самого существенного для меня. Да и хватит ли у меня мужества и силы воли добровольно разлучиться с ней на несколько десятилетий? Парадокс относительности времени ставил нас в неравное положение. Движение со скоростью, близкой к скорости света, на космолете должно было привести к тому, что я мог не застать Эрои в живых или увидеть дряхлую старушку и с грустью отыскивать на ее морщинистом, увядшем лице черты той, которую оставил юной.

Я решил отказаться от своей затеи, и Эроя стала моей возлюбленной. Видеть ее лицо и улыбку, слышать ее голос и смех, чувствовать тепло ее упругого тела стало для меня привычкой.

— Эроя! — говорил я просыпаясь. — Я сегодня видел тебя во сне.

— И я тоже видела тебя во сне, милый.

Мы были вместе, всегда вместе наяву и не разлучались даже во сне.

Эроя была увлечена своей работой. Она занималась археологией и палеонтологией. Все ее интересы были на Дильнее. Меня интересовал космос, я изучал время и пространство. И не удивительно, что немного спустя я снова стал мечтать о рейсе в неведомое… Космос! Он манил меня, заставляя завидовать всем, кто улетел осваивать безграничные пространства. Я упрекал себя в малодушии, называл себя трусом. Чего я боялся? Опасностей? Нет. Разлуки со всем тем, к чему привыкли чувства? Тоже нет. Смерти? Нет. Я боялся продолжительной разлуки с Эроей. Я мысленно представлял себе это расстояние в несколько десятилетий, готовое встать между мною и ею.

Да, в этом было нечто коварное, в нем, в этом пространстве, в этой дистанции. И все же космос манил меня. Я знал всю историю борьбы со временем и пространством, от первой ракеты, преодолевшей силы планетной гравитации, и до самых последних путешествий далеко за пределы нашей Галактики.

Космос манил меня. Прожить жизнь и не побывать вдали от привычного и известного — да стоит ли тогда жить? Мы жили с Эроей в ярком и бесконечно интересном мире. Дильнея набирала силу. Она была похожа на огромную ракету, заряженную энергией и устремленную вдаль. А что такое даль? На этот вопрос ответит и астроном и ребенок, только что научившийся читать. Но чей ответ будет ближе к истине ученого, вычислившего расстояния от бесчисленных звезд одной Галактики до звезд другой, или школьника, измерившего шагами расстояние от дома до школы? Я убежден, что к истине будет ближе ребенок, ощущающий даль сердцем, всем существом, даль с ее музыкой неизвестности, безграничную даль.

И вот я узнал, что такое даль, не на астрономической карте, а на опыте.