НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13

Налюбовавшись вволю, я принялся за описание. Не без труда оторвал образец. Стебель был словно проволочный, а сок похож на ртуть. Но анализатор сказал, что это не ртуть, а расплавленный алюминий. Не удивительно при плюс восьмистах!

А нет ли и животных тут же?

Аппетит приходит во время еды. Всего несколько часов назад я брел подавленный по раскаленной пустыне, уверенный, что ничего живого тут не будет. Но если есть растительность, почему не быть растительноядным? Нормальный круговорот природы.

И присмотревшись, я увидел, что на противоположном берегу растительность как бы сгорает, свертывается рулонами, обнажая мясокрасный грунт. И кучами сползает к кромке лавы. И даже сваливается на лаву, но не тонет, а плывет по ней. Так у нас дерн плывет по реке после ливня. И еще заметил, что в этом районе мечутся какие-то светлые пятна. Мечутся! Но при такой температуре, если кусты приседают как на зарядке, кланяются и протыкают друг друга, фехтуя, звери должны носиться как мотоциклы. Я послал через поток кибера для киносъемки, рассмотрел кадры неторопливо и увидел…

Увидел жнецов и увидел гребцов. Разумных обитателей!

Разумные, но какие-то странные! Существа, в которых нормальная температура тела не 36 и 6 по Цельсию, а восемьсот с лишним. С кроваво-красными лицами, как бы озаренными огнем. С головой, глазами, ртом, с руками, но без ног. Вместо ног природа преподнесла им этакие мускулистые подушки, они катились словно гусеницы танка. Может быть, нормальные ноги перегорели бы здесь?

Но какие ни на есть, они хозяева этой планеты, и астродипломат должен понимать их, предлагать, помогать… а потом уже договариваться об использовании природных ресурсов — сорока девяти масс.

Прежде всего понимать, наблюдая скрытно. Нужна гипномаска. Простейшая: я камень, сухой, раскаленный, засыпанный жестким песком. Затем, включаю фоноуши, киберу надеваю лингвоанализатор. Остается ждать. Некоторое время пройдет, пока он начнет понимать язык.

И верно, только через несколько часов кибер начал выдавать отдельные слова, сначала с обобщенными пояснениями: «Глагол… местоимение… коррелят». Затем появились смысловые группы: «Ругательство… почтительное обращение… жалобное междометие…» И, наконец, осмысленное:

— Что он сказал тебе?

— Сказал: «Плохо работаешь. На прохожих заглядываешься? Жениха подбираешь, что ли?»

— Ну и что? Обычная шутка. Все парни так привязываются.

— Да, но как он посмотрел на меня.

Вот и вся первая запись. Но я был в восторге. Что-то умилительное и внушающее почтение было в этом вселенском всевластии любви. Подумайте: улетаешь за миллиарды миллиардов километров, спускаешься в «пещь огненную» и слышишь девичьи пересуды о таинственных представителях иного пола, которые «привязываются» пустословя, но при этом глядят по-особенному.

Дня через три мой кибер набрал достаточный запас слов для житейских переговоров. Я начал разрабатывать сценарий контакта. В какой гипномаске являться? Притвориться таким же алюмиком? Но я двигаюсь раз в пятнадцать медленнее и говорю так же медлительно. Стоит ли торопиться? Лучше еще понаблюдаю.

Но решил за меня случай. Случай подстегнул.

Сидя в укрытии, с наушниками, подсоединенными к киберпереводчику, я услышал дикие вопли: «лфэ… лфэ!». Я уже знал, что так называются крылатые хищники, кошмар алюморгаников, буки огнеупорных детей. Выглянул из своей норы. Прямо на меня плыли по воздуху два черных ромба с алым колесом между ними. Потом я узнал, что лфэ всегда нападают парой, одному не под силу утащить крупную добычу. Но в тот момент я ничего не подумал, вообще не успевал подумать в этом суматошном мире. Вскинул лазер, полоснул лучом. Четыре половинки двух лфэ и потерявшая сознание жертва свалились возле меня. Обретя смелость, воины бежали ко мне, потрясая копьями. Я едва успел включить гипномаску: «Я — алюмик, такой же как они, только на куртке узор другой не полосы, а клетки». Клетки нужны были, чтобы приняли за чужеземца.

Набежали. Несколько секунд я ничего не мог разобрать. Что-то сверкало, мелькало, кричало. Воины скакали вокруг поверженных хищников, и каждый старался воткнуть в них копье, воображал, что добивает. Кто-то меня обнимал, кто-то хлопал по плечу, кто-то целовал. Скафандр спасал меня от этих жгучих поцелуев.

— Пировать, пировать! — разобрал я наконец. — Пир горой!

Мы построились торжественной процессией и двинулись вдоль лавопотока. Впереди катились на своих подушках воины, надев на копья головы лфэ, за ними жнецы тащили на плащах куски разрубленных туш, истекающих лаковыми каплями алюминия.

Я мчался следом, изо всех сил внушая, что я чужеземец в клетчатой куртке. По опыту Граве помнил чужеземцем представляться спокойнее, так оправдываешь мелкие оплошности.