Любопытные, злорадные, хищные лица прохожих промелькнули и пронеслись мимо. Кто-то швырнул в него палку. Другой подставил ножку. Воин, шедший навстречу, выхватил короткий меч и, размахивая им, бросился наперерез. Петр метнулся в сторону и сбежал с дороги. Теперь он бежал в сторону, прочь от дороги, вверх по каменистому склону. Мелкий щебень разъезжался под его ногами, набиваясь в сандалеты и мешая ему бежать. Раза два он оглянулся. За ним бежали только стражники. Те, кто был на дороге, остановились и смотрели, чем это кончится.
Выше места, где находился он сейчас, лежали огромные валуны. Это здесь, на этих камнях стояли любопытные, которые так мешали ему. Сейчас здесь не было никого. Если он только успеет добежать до камней, его уже не найти. Преследователи, поняв, видимо, безуспешность своих усилий, все больше отставали. А может, им просто мешали бежать их тяжелые доспехи.
Но Петр не мог позволить себе замедлить бег или остановиться. Даже оказавшись среди валунов, скрытый высокими, поросшими мхом глыбами, задыхаясь, он долго продолжал карабкаться вверх. Перед глазами его стояло лицо воина, который, выхватив блестящий меч, бросился наперерез. Петр почти физически чувствовал его алчное, исступленное желание всадить в него, бегущего, короткое и острое, как бритва, лезвие,
Петр пробирался вверх, не выходя на открытое место и стараясь оставаться невидимым для тех, кто был внизу, на дороге. Когда, обессиленный, он привалился, наконец, к шершавому камню и позволил себе отдышаться, до конца подъема оставалось всего несколько метров Осторожно, крадучись, он выглянул из-за каменной глыбы. Дорога вилась внизу тонкой лентой. Маленькие человеческие фигуры медленно двигались на ней. Но кто из них были его стражи и где они, сверху различить было уже невозможно.
Там, где кончался подъем, начинались заросли терновника, и Петр долго шел, продираясь сквозь них. «Ничего не случилось, — думал он. — Ничего не произошло. Мне все показалось. Статисты, они выпили. Хулиганы. Я пожалуюсь режиссеру. Сейчас выйду на открытое место и увижу шоссе, грузовики, дом отдыха «Спутник».
Действительно, вскоре кусты кончились, перед ним открылось ровное, открытое со всех сторон плато. Он вышел на него неожиданно и так же неожиданно оказался перед ним высокий столб, врытый в землю. Наверху столба была перекладина. На ней был распят человек. Какие-то птицы, мелкие птахи, похожие на воробьев, пронзительно крича, кружились над ним.
Внизу расстилался большой, незнакомый город. Петр уже не удивился этому. Он стал спускаться по склону. Он думал, как жить ему теперь в мире, который породил он сам.
— Внимание! — объявил режиссер. — Внимание! Сейчас будем давать дубль. Всем приготовиться!
Произошло замешательство. Актера, который так удачно сыграл роль преступника, нигде не могли найти.
Режиссер рвал и метал.
ПЛОДЫ «ПРОСВЕЩЕНИЯ»
Север Гансовский
ЧАСТЬ ЭТОГО МИРА
Они стояли на лестничной клетке. Лифт шел откуда-то снизу, с шестьдесят пятого, что ли, этажа. Рона сказала:
— Посоветуешься. Все-таки такой человек, как он, должен разбираться. Это мы с тобой живем — ничего не знаем. А Кисч может посмотреть и сразу догадаться, что именно между строк скрывается… По-моему, тут ничего плохого, если ты к нему приедешь. Он сам все время приглашает.
— Ну, приглашает-то больше из вежливости.
— Из вежливости он бы одно письмо написал. Или просто открытки присылал бы к праздникам.
— Да… Может быть.
— Ты не будь таким вялым, — сказала Рона. — Давай посмотрим эту штуку еще раз. Пока лифта нету.
— Давай.
Лех вынул из кармана гибкий желтый листочек. Не сообразишь даже, из какого материала сделанный. Буквы и строчки сами прыгали в глаза, отчетливые, броские.
— Меня очень устраивает, что будет о чем разговаривать, — Рона взяла листок из рук Леха. — А то ведь с тех пор, как мальчики уехали, у нас с тобой одна тема — телевизионные программы ругать. По целым дням до вечера молчим.