НГ (Не Говори)

Пластина была снята и валялась на полу. На ее месте было квадратное отверстие, должное закрываться заслонкой, которая оказалась открыта настежь. Ян пробрался к стене и наклонился, чтобы рассмотреть, что там в дыре. Стоило ему приблизиться, как темное отверстие засияло и обдало Яна невыносимым жаром. Он почувствовал, как его кожу лижут языки пламени, сжирая каждую клеточку и причиняя невыносимую боль. Он стал вопить от ужаса и почувствовал, что куда-то проваливается. В глазах был только яркий слепящий свет, не дававший возможности что-либо увидеть. Вдруг он опустился в какую-то жидкость, но жжение не прекратилось. Инстинктивно Ян стал барахтаться и пытаться плыть. Он вынырнул из странной биомассы и открыл глаза, в которых была страшная резь. Кругом оказались видны лишь яркие красные и оранжево-желтые всполохи. Боль не утихала, но парень собрался с силами и стал озираться по сторонам. До его слуха донеслись душераздирающие вопли. Вскоре он понял, что один из них принадлежит ему самому. Но он здесь не один. Кругом повсюду из раскаленной магмы пытаются вынырнуть обугленные люди, сгорающие заживо. Ян взглянул на свои руки и увидел черные остовы вместо них. Он понимал, что и сам сгорает живьем. Мальчик судорожно принялся грести, но чувствовал, что распадается на части. От него уже почти ничего не осталось, когда он осознал, что вновь чувствует свое тело. Он глянул на руки – они были целы. Но с их возвращением усилилась и первоначальная боль, охватившая все тело, сгорающее вновь. И люди вокруг, томящиеся в этой жуткой лаве, сгорали дотла, появлялись и пылали снова, в беспрерывной агонии умирали раз за разом, стеная и моля о пощаде.

Из глотки Яна вырывались истошные животные вопли, пока в рот не заливалась лава, сжигая его связки и гортань. Всюду витал запах паленой плоти и жженых волос, люди топили друг друга, мечтая о спасении, но неминуемо сгорали и появлялись вновь, чтобы повторить все по новой. И не было конца их мучениям и боли.

«Я в аду, – понял мальчик, – в аду…» После оживленной беседы с мужем Римма стала звонить в контору, направившую к ним столь халатно отнесшихся к своей работе специалистов. Ей пообещали разобраться с возникшей проблемой, и женщина приступила к приготовлению обеда, припозднившись из-за суматохи с этим странным мусоросжигателем, не подозревая, что горит в нем вовсе не мусор, а люди, среди которых пылает в страшных мучениях ее сын.

Близнецы играли и крутились вокруг мамы, «помогая» с готовкой.

Римма с трудом сдерживалась, чтобы ни начать ругаться на них, но, понимая, что малыши просто хотят помочь, подавляла раздражение от их толкотники, болтовни и неаккуратности.

Сэй смог освободиться пораньше и приехал, когда жена накрывала на стол, организовывая поздний обед. Он отпросился, чтобы поскорее разобраться с этой странной штуковиной, убрать погром и жить спокойно.

– Приму душ и спущусь, – сказал Сэй жене, мечтая сполоснуться после душного офиса, в котором, как на зло, сломался кондиционер в самый разгар лета.

– И Яна к столу позови, пожалуйста, – попросила Римма.

– Хорошо, – сказал мужчина и поторопился наверх.

Первым же делом он решил взглянуть на странный «артефакт» в кладовой и направился прямиком туда.

Ян барахтался в кипящей лаве, думая, что пребывает здесь целую вечность. Но не прошло и двух часов с тех пор, как он сюда попал. Волны адского океана магмы кружили его обугливающееся тело, кидая из стороны в сторону. Другие пленники лавы топили его, пытаясь опереться, но он выплывал, вновь возрождаясь и опять превращаясь в пепел. Мальчика прибило к кучке народу, собравшегося в одном месте.

Они всеми силами старались не потерять его, несмотря на боль и муки.

Здесь было легче дышать, словно откуда-то поступал свежий воздух.

Разница была невелика, но и это в сим проклятом месте казалось спасением. Люди устремляли свои глаза наверх, словно ожидая чего-то. Ян тоже глянул вверх и увидел огромный пламенный купол, словно небо накрывающий огненную землю. А на самом верху по центру виднелось еле различимая точка. Вдруг один из мучеников воспарил и быстро метнулся к этой точке, исчезнув из виду. Яна обдало волной лавы, выжегши глаза. Когда он вновь смог видеть, стал оглядываться по сторонам.

– Папа, – с трудом выговорил он.

Обугливающийся Сэй барахтался в лаве, относимый волнами прочь от толпы собравшихся под точкой.

Ян начал грести в его сторону. Каждое движение давалось ему с огромным трудом. Превознемогая боль, мальчик добрался до паникующего отца, который казался беспомощной головешкой, теряющийся среди других таких же страдальцев.

Сын схватил его за руку, намереваясь помочь родителю вернуться к точке отправления. Он понял, что именно она является дверью, порталом входом и выходом в и из этого страшного места. Но рука отца оторвалась и превратилась в прах в тлеющей ладони Яна. Вскоре оба догорели и возродились вновь, но были уже далеки друг от друга.

– Папа! – истошно вопил Ян.