Ни конному, ни пешему... (СИ)

Стих ветер за окном. Тучи разошлись, и в просвет выглянул молодой месяц. Заповедный лес спал, укрывшись снежной шубой. Ему было тепло и спокойно. Ему снился сон, и в этом сне Он весело бежал по снегу вместе с белыми волками — духами зимы. А в заметенной избушке спала Его сестра…

— Лешко!

— М-м-м?

— Почему тебя боятся?

— Кто?

— Ну…все.

— Ты боишься?

Девочка фыркнула.

— Вот еще! Я панночка, я ничего не боюсь!

— Это я тебя не пугал ещё!

— Только попробуй!

В серых глазах мальчишки вспыхнули зелёные искры, он с азартом потер ладони и…начал превращаться в дерево. Кожа покрывалась темной шершавой корой, поднятые кверху худые руки становились тонкими ветвями, молодые листочки распускались на ладонях, лицо затянуло в глубину ствола…

Через пару минут перед пораженной девочкой стоял невысокий клен, покрытый нежной весенней листвой.

— Сейчас же вернись!!! — завизжала Ядвига.

Она сбросила волчью шубу, в одной рубахе вскочила с лавки, схватила кружку с отваром, который должна была выпить, и выплеснула пахучее травяное варево в…то место, где только вот было лицо лешего. Топнула от злости ногой. Резко обернулась на странный звук.

Черный кот, возникший ниоткуда, рычал на деревце. Он бил себя хвостом по впалым бокам, явно готовясь к прыжку.

Ветви закачались, словно от внезапного порыва ветра, и кота отбросило к стене. Он увеличился втрое и пополз к обидчику, урча и подвывая. Вот теперь Ядвига испугалась до икоты! Перед ней был не домашний мурлыка, ловец мышей и любитель сметаны, а дикая тварь, которая шутить не собиралась, готовилась атаковать и, кажется, не только когтями.

— А ну стой, курва! Не тронь его!

Позже Ядвига так и не поняла, как у нее хватило храбрости схватить черную бестию за хвост и со всего размаху впечатать в стену. Загремели горшки с полок, посыпались на пол пучки трав. Здоровенный бубен покатился к двери.

— Шхшшш. Рххххшшшш. Убьююю…

— Мааамааа!!! — заверещала панночка и швырнула тяжелую кружку в усатую морду.

Сзади зашелестело. Лешек возвращался в человеческий облик.

— Хватит!

Резкий окрик заставил замереть и девчонку, и черную лесную тварь, и веселящегося мальчишку.

— Я. Сказала. Хватит. Распоясались, — тихо повторила старуха. — Ты, — коту, — заткнулся!!! А вы — быстро все убрать!!!

Яга хлопнула дверью. Кот запрыгнул на полку. Лешек погрозил ему кулаком. Тварь только оскалилась и тихонько зашипела.

— Напужалась?! Я ж говорил, что добряче пужать умею!

Девочка обалдело смотрела то на зверя, то на мальчишку. Тот, как ни в чем не бывало, принялся собирать битые черепки. Кот нападать не спешил, только зыркал злобными глазищами. Он же, гаденыш, смеётся! Ну, точно — смеётся с нее! Вон морду скривил и зенки сузил. Ядвига взяла веник, чтобы сор вымести. Постояла секунду, подумала, и…замахнулась на чертова кота!

— А ну, кышь отсюда, злыдня, иди мышей лови! Ишь, устроил тут!

Кот опешил, выгнул спину, возмущенно мяукнул, спрыгнул на пол, подбежал к двери, обернулся, рявкнул по-кошачьи что-то обидное, и выскочил на двор в приоткрывшуюся саму собой дверь.

— Жаловаться пошел, гаденыш. Бабуле расскажет, как я его дразнил. Мы с ним давно не в ладах.

— Это кто?

— Дух воплощенный. Не лесной — чужой. Был бы лесной… Его Яга из степей привела. У нее спроси, если хочешь.

— А он ей зачем?

— Он ее слуга. Любую волю выполнит. Следить за кем, или ещё чего похуже… Он же дух! Может тенью ходить или котом вот любить шастать. Никифор его жалует. Они липшие дружбаны. Холопы… Хе- хе…

В эту минуту дверь кто-то толкнул. На пороге стоял невысокий бородатый мужик. Покосившись на Ядвигу, он подошёл к Лешеку и сунул ему под нос здоровенный кулак.

— Эй, ты! — Ядвигу охватил весёлый азарт. После победы над страшным котярой какой-то наглый селюк ей не указ. — Холоп, ты кто такой?!

«Холоп» медленно повернулся в ее сторону. Жёлтые глаза с вертикальными зрачками уставились на обомлевшую панночку. Губы растянулись в хищной улыбке, обнажая небольшие клыки.

Мужик спокойненько подошёл, выдернул из рук веник.

— Мама! — пискнула девочка.

— Так вот кто нашего приблуду гадостям научил!

Рука привычно потянулась к ножу. Ножа не было.

— Па-па-тер но-о-стер, — губы дрожали, язык заплетался.

Мужик изумлённо пялился на девочку, прислушивался к бормотанию. Ядвига, ободренная маленьким успехом, продолжила:

— Кви эс ин целис…— запнулась, вспоминая молитву.

Нелюдь обернулся к лешему.

— Что это с ней? Человеческую речь забыла?

— Нее…это… заклинание такое. Его люди твердят, когда нас видят.

— И как — помогает?

Ядвига сообразила, что прямо сейчас ее не порешат, и осторожно попятилась к выходу. Толкнула дверь — в избу пахнуло ледяной стужей, обожгло кожу. В одной рубахе до колен по морозу далеко не убежишь. Это Лешко босиком бродит по снегу, что ему, негоднику, станется! А она замерзнет под первой же ёлкой. И — все!

Ну, уж нет! Хлопнула скрипучей дверью, решительно обернулась, сжала кулаки.

Мальчик и странный мужик только переглядывались.

— Где мои вещи?!

Тишина.

— Я — дочь воеводы Лихослава! Я хозяйка этого леса! Я. Спрашиваю. Где. Моя. Одежда. Где сапоги? Где отцовский нож?