Ни пуха вам, ни пера

— Да, сверху оно вроде тихо, а под водою крутит. И крутит и вертит! Да это еще ничего! Там сомы живут! Там один такой сом жил, что сохрани господи и помилуй!.. Это еще при господах было. Сидим мы с паном вот тут на берегу… Нет, не так: пан сидит вот тут, на берегу, а я стою подле пана. Темнеет… Плывут гуси. Большая стая господских гусей плывет. Как вдруг гусак как закричит: "Ге-ге-ге-ге!" — и по воде крыльями: ляп-ляп-ляп! Гуси с криком врассыпную! Гусак еще раз: "Ге!" — и крыльями — ляп! И нет гусака! Нырнул под воду! А на том месте, где плыл гусак, что-то как ляпнет по воде, точно черной лопатой! Лясь! Только волны по воде пошли.

Я с перепугу:

"Свят, свят, свят! Черт, пан, черт!"

А пан в крик:

"Давай ружье! Сом гусака проглотил!"

Где там "давай"! Разве ружье туда дострелит, на такую глубину?! Про-о-о-пал гусак! Вот какие сомы бывают!

— Неужели-таки сом проглотил гусака?

— Не верите? А вы разве книжки Сабанеева не читали? Мне пан ее читал.

— А кто этот Сабанеев?

— Охотник знаменитый когда-то был и рыболов. Он и книжек понаписал: и про рыбную ловлю, и про охоту, и про охотничьих собак. Пан говорил, что Сабанеев больно хорошие книжки писал. Профессор он был или еще кто… Так в тех книжках сказано, что когда-то поймали сома весом в четыреста килограммов! Вот какой сом! Двадцатипятипудовый сом! Не сом, а корова! Так что ж вы думаете, что он гусака не проглотит? Да вы послушайте, что дальше с тем сомом было. Да… Решили мы с паном или, вернее, пан со мною поймать того клятого сома. Вот приказал пан кузнецу изготовить огромнейший крюк. Изготовил кузнец крюк. Закалил его, заострил, принес к пану.

"Ну, Панько, — спрашивает меня пан, — а чем мы тот крюк наживлять будем?"

"Не иначе, — говорю, — паночек, как гусаком. Сом, — говорю, — уже полакомился гусиным мясом, н на гусака он обязательно пойдет!"

Приказал пан зарезать гусака или гусыню, я уж не припомню. Общипали ту гусыню, не распотрошили, а так, целиком, чуточку на огне поджарили гусыня упитанная была! — и нацепили ее на крюк. А крюк тот привязали на две веревки и прикрепили к осокорю и поздно вечером закинули в Оскол. Сом, как вы знаете, охотится за добычей ночью. Днем сом может зацепиться на крючок только случайно. Закинули, значит, мы гусыню в Оскол и сели на бережок, над колдобиной. Сидим, ждем. Ночь теплая, лунная. Тихо-тихо вокруг. Только слышно за садком, как Христя, что господских коров пасла, громко выводит:

Якоби ж таки того пана чорти були узяли,

Ми з тобою, мiй коханий, не такоi б утяли! *

Сидим. Я вроде той песни не расслышал, а пан так и вовсе не слышит. Только спрашивает:

"Кто это так выводит?"

"Не знаю, — говорю, — пане, это не из наших. Это кто-то из хутора на село через леваду идет".

Сидим, дремлем. Пан веревку в руке держит. Вдруг это ка-а-ак дернет! Пан не выпускает. А оно пана тащит! Ну, тащит с берега в воду, в колдобину тащит — и все! Пан держит веревку, а я держу пана.

"Пускайте! — кричу я пану, — Веревка к осокорю привязана, не оторвет! Пускайте!"

"Э, — говорит, — "пускайте"! Поводить его нужно, чтоб устал!"

Водим мы, значит, да и водим! А оно как мотанет, как мотанет… а затем снова отпустит. Тихо вроде. А потом снова как мотанет, как мотанет! А потом снова отпустит. А мы водим! Водим себе да и водим!

— А дальше что? — не выдержал я. — Ну, водите, а дальше?

— А дальше? А дальше мы водим себе да и водим! А оно как мотанет, как мотанет… а затем и отпустит. Водили мы себе, водили…

— Да скорей уж, дед! Ну, водили… А вытащили вы в конце концов того сома или не вытащили?

— Да вытащили. Только же долго, очень долго водили… Водим его себе да и водим…

— Ну, слава богу, вытащили, дед! Ну, а дальше?..

— Ох, и сом же был! Величиною, как тебе сказать, ну, не меньше, чем отсюда до той вербы! Ей-бо, правда! Вчетвером несли домой! Пудов на пять, если не больше! Распотрошили его. И что же вы думаете, что там у того в середине было? В животе?

— Гусак?

— Если бы гусак! Мы, как увидели, перепугались!

— А что же там такого страшного было?

— Было… Да вы послушайте… Пропала как-то у пана охотничья собака сеттер-гордон Джой. Разыскивал его пан везде и повсюду: и письма писал и телеграммы разослал — нет Джоя… Захожу на другой день после того, как сома вытащили, к пану, а он ходит, чуть не плачет:

"Пропал мой дорогой Джой! Не найдется мой дорогой Джой!"

"Как, — спрашиваю, — не найдется? Когда он уже нашелся!" — говорю.

"Как так нашелся? — подскочил пан. — Где же он?"

"Да вы же, пане, его съели! У сома нашли мы внутри одни подпалины и хвост…"

Было нам тогда от пана! Но и пану было — и тошнота и икотка. А Джой, видите, любил купаться в Осколе. Вот когда он купался, сом его и проглотил.

— А вы, дед Панько, часом того… не не бре… бре… что сом собаку проглотил?

— Не веришь? А вот у Сабанеева в книге написано, что в Уфимской губернии сом проглотил медведя, когда тот переплывал реку. А медведь это тебе не собака! Вот какие сомы бывают! А ты не веришь…

— А вы не слышали, чтоб сом проглотил паровой катер?