Ни слова больше!

— Тогда где? — напрягается Карли, словно от моего ответа многое зависит. Чувствую себя полной дурой, потому что, хоть убей, не могу вспомнить.

— Не знаю. Возможно, я что-то путаю.

— Его так и не нашли, — говорит Карли. — Хотя из денег в маленьком конверте ничего не пропало. — Она задумывается и вновь начинает стучать ручкой по столу. — Так Шарлотта клялась, что не знает, как он попал к ней в шкафчик?

— Да.

— И ты ей поверила?

— Ну… да. — Пытаюсь вернуться мысленно в восьмой класс. — Все тогда поверили. Во-первых, деньги ей ни к чему. Во-вторых, будь у нее, например, клептомания, Шарлотта не стала бы держать конверт у себя в шкафчике. Деньги пропали за две недели до смерти мистера Ларкина — она могла бы сто раз перепрятать конверт.

— Значит, никаких последствий для нее находка не повлекла?

— Нет, — говорю я. — Гризли… то есть мистер Грисуэлл даже велел закрыть эту тему в школьной газете. Сказал, что всем надо дать передышку.

Карли фыркает. Линдзи продолжает уточнять:

— Когда нашлись деньги? На следующий день после смерти мистера Ларкина?

— Спустя два дня, — говорю.

— Кто мог узнать код Шарлотты?

— Код не нужен. Конверт спокойно пролезал в щель в верхней части шкафчика.

После инцидента на физкультуре доступность шкафчиков стала для меня больным вопросом, потому что Кати Кристо начала кидать в мой всякие гадкие записки, изобличающие мою озабоченность Триппом. В одной из записок моя мультяшная версия смотрела на него глазами-сердечками и стояла подпись: «Трилипала».

Кстати, о Триппе. Он всю неделю меня избегает, не ответил ни на одно сообщение с вопросом: «Как себя чувствуешь?» Во время нашей беседы в саду он ни разу не коснулся указательным пальцем большого, значит, говорил правду.

«Мне было нужно, чтобы ты меня возненавидела».

«Зачем? Я тебе надоела?»

«Нет, Бринн. Не надоела. Ни тогда, ни сейчас. Нисколечко».

— Кто еще мог взять деньги? — спрашивает Карли. — И кому понадобилось подставлять Шарлотту?

— Что? — С трудом отгоняю от себя воспоминания. Сосредоточься, Бринн. — Ума не приложу.

Карли поворачивается к помощнице:

— Было бы неплохо на этапе интервью узнать, что о краже думают в полиции. Связывают ли пропажу денег со смертью мистера Ларкина.

Линдзи кивает, глядя в телефон.

— Любопытно, — говорит она и показывает нам мобильный. — Ответ из отдела по связям с общественностью Фонда полиции Стерджиса: пожертвование от «Недвижимости Дельгадо» приходится на тридцатое апреля две тысячи восемнадцатого года. Примерно через месяц после пропажи денег и восемнадцать дней после смерти Уильяма Ларкина.

— Забавное совпадение, — усмехается Карли. — Это их единственное пожертвование?

— Ага, — кивает Линдзи.

Взгляд Карли становится жестким:

— Детишки-то знают явно больше, чем говорят.

Внутри все сжимается. Понимаю, что она права, и в то же время совершенно не готова узнать правду. Сознание упрямо не желает расставаться с образом моих героев-одноклассников, смело ведущих полицейских к мистеру Ларкину, чтобы восторжествовала справедливость. К чему они, как выясняется, вовсе не стремились.

— Вы уже смогли разузнать что-нибудь о мистере Ларкине? — спрашиваю. — Через веб-сайт?

— У нас возникли кое-какие технические трудности, поэтому объявление вывесили только вчера, — отвечает Линдзи. — Пока пришел один спам. Все как обычно. Толковой информации раньше следующей недели не жди.

— Так, ну ладно. — Карли смотрит на изящные «Ролекс» на запястье. — Продуктивно посидели, а сейчас — перерыв. У меня скоро созвон и ругань с Рамоном.

— Насчет мистера Ларкина? — спрашиваю.

Горестный вздох:

— Насчет всего. Послушай, Бринн, я очень ценю твой вклад, но, пожалуйста, держись подальше от Ричарда Соломона. На душе неспокойно от того, что я сегодня узнала.

Я киваю, и Карли уходит.

— Если хочешь, — говорит мне Линдзи, — можешь поработать здесь. Совещаний до конца дня больше не предвидится, а в Яме стало как-то кучно.

— Спасибо.

— Я дам тебе доступ к папке с фотографиями, — добавляет она, беря в охапку свой ноутбук. — И не волнуйся: камень среди них самый чернушный.

Посвящаю остаток вечера заполнению таблицы с серийными женщинами-убийцами. Круглый стол по этой теме на следующей неделе, Линдзи вся на нервах, словно перед экзаменом, — уж очень не хочет ударить в грязь лицом в случае внезапного появления Рамона д’Артуро. Заканчиваю в шестом часу и достаю телефон, чтобы проверить сообщения.

Наш групповой чат с Оливией и Иззи в последнее время чуть поутих, но жизнь в нем еще теплится. Первым делом захожу туда. Иззи переживает из-за очередного бойфренда (отвечаю: «Ты наверняка понравилась его маме. Просто у нее такое лицо»), а на регулярно всплывающий вопрос Оливии по поводу челки безапелляционно пишу: «НЕТ». Пробегаю глазами батарею сообщений от Мэйсона: друг провел большую часть субботней вечеринки у Шарлотты, болтая с Джефом, и теперь разбирает по косточкам их разговор. Надя хочет скооперироваться для подготовки к предстоящей контрольной по математике, а Элли прислала видео, где играет на флейте Despacito, — я в таком восторге, что закидываю ее гифками с аплодисментами.