Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945

Бомбардировка была ошибочной идеей, поскольку ей не удалось уничтожить всю жизнь в Кассино. Бомбардировка аббатства показала, что многие сводчатые кельи оказались надежным убежищем, так как авиабомбы не предназначены для глубокого проникновения в землю.

В Кассино она была направлена не против испуганных беженцев, а против несгибаемых солдат вермахта. 1-я парашютно-стрелковая дивизия не торопясь сменила 90-ю гренадерскую моторизованную, обеспечив возможность новым частям постепенно ознакомиться с условиями местности. Ее командир генерал Гейдрих вступил в должность 26 февраля.

Такая постепенная замена была всего лишь одним из тактических приемов. Но что превзошло все ожидания, так это боевой дух войск. Солдаты выбирались из своих разбитых укрытий и блиндажей, чтобы оказать упорнейшее сопротивление противнику. Трудно найти слова, чтобы воздать им должное. Все мы опасались, что, пережив многочасовую бомбежку и понеся большие потери, люди будут морально и физически надломлены, но этого не случилось.

Во всех армиях парашютисты являются элитой вооруженных сил. Начать с того, что прыжок с парашютом требует самоконтроля, и чем больше прыжков, тем больше его требуется. В момент приземления ощущения те же, что и при свободном прыжке с высоты нескольких метров, десантные парашюты меньше обычных спасательных. Их размеры лимитируются необходимостью для подразделений держаться ближе друг к другу в момент десантирования. Однако приземляются эти подразделения без какой-либо координации своих действий. Они должны организовать взаимодействие уже на поле боя при отсутствии связи с тылом. Значение этой традиции подтвердилось в Кассино. О постоянной оккупации города больше не могло быть и речи. Бои велись из новых случайных опорных пунктов, не имевших, как правило, связи с флангов и с тылом и не представлявших, что происходит даже на узком участке фронта.

Отдельные очаги сопротивления не оказались блокированы в результате одной лишь бомбардировки. Такая изоляция обычна для боевых действий в городе. Поначалу бои в Кассино продолжались с переменным успехом, потом новозеландская дивизия медленно проложила себе путь с юга в центр города и смогла захватить некоторые его районы. Но между этими районами располагались опорные пункты, не оставленные немцами или захваченные вновь в результате контратак. Бои велись на таком близком расстоянии, что порой один этаж здания удерживали обороняющиеся, а другой – атакующие. Если бы последние захотели использовать свою артиллерию, им пришлось бы эвакуировать всех с этого этажа, прежде чем нанести удар.

Территория города Кассино перешла под контроль 3-го парашютного полка под командованием полковника Хейлманна. Когда началась бомбардировка, командир дивизии генерал Гейдрих находился в штабе Хейлманна, в двух с половиной километрах южнее Монте-Кассино. Хейлманн оставался там все время, пока шли бои, и это было правильно, ибо там был центр сопротивления. Чтобы встретиться с двумя этими командирами, мне пришлось пройти пешком из Аквино через, казалось бы, незанятую местность. Я пересек обширное поле, все покрытое воронками, которых становилось все больше и больше, хотя там никого и не было. Ни одно дерево не осталось целым, ни один кусок земли уже не зеленел. В моей одинокой прогулке меня сопровождали лишь раздражающий грохот от разрывов снарядов, свист осколков, запах свежей вывороченной земли и хорошо знакомая вонь каленого железа и сгоревшего пороха. И все-таки на том поле скрывались батареи, расчеты которых выскакивали из своих укрытий, чтобы произвести неожиданные выстрелы, а затем снова с такой же скоростью исчезали. То, что я увидел и почувствовал, перенесло меня в прошлое, на двадцать восемь лет назад, когда такое же ощущение одиночества я испытал, пересекая поле боя на Сомме. Гитлер был прав, когда позже сказал мне, что на этой войне это было единственное поле боя, которое напоминало поля сражений предыдущей войны.

С командного пункта 3-го парашютного полка никогда не получалось увидеть ясную картину боя. Парашютисты не имели обыкновения докладывать о незначительных потерях территории, потому что надеялись вскоре отбить ее обратно. Донесения корпусной артиллерии, приданной мною этой дивизии в достаточном количестве, были более точными.

Я предоставил дивизии достаточно свободы, чтобы она могла вести бои по своему усмотрению. Призывы вроде тех, что необходимы для ободрения людей в других частях, были бы здесь неуместны. Я не сказал ни слова ни когда в результате танковой атаки противника мы потеряли железнодорожный вокзал, ни когда провалилась наша контратака с целью отбить его. Гораздо важнее было сохранить наши невосполнимые силы, чем удерживать ту или иную часть города.