Ни тени стыда. Часть первая

-...Мы молчали, мы терпели, старый король боялся идти против Столицы. И я бы один не осмелился. Но сегодня с нами Блич Безжалостный. Вы знаете лесные предания о принце Тропы. И будет ему меньше восемнадцати! Бличу пятнадцать. И будет он силён в драке! Вот! — король Волк бросил в толпу ворох листовок с печатью Королевского Ока. — Читайте, как он перебил банду Бесов! И будет он силён в воровстве! Читайте! Парень выставил дом, который охраняют сильнее, чем дворец герцога.

Блич не выдержал, оттолкнул Волка, и закричал:

— Я не убийца! Я не вор! Я не Безжалостный! Это не мои преступления!

И восхищённый голос из толпы напомнил последнее условие для потенциального принца:

— И будет он скромен не по годам, как положено видному каторжанину! Будет отрицать все подвиги!

Толпа заревела, и под громогласные аплодисменты король Тропы водрузил корону (принцу было не по статусу делать татуировки) на голову мальчика.

— Веди нас, король Волк! Веди нас, принц Безжалостный!

Они верили в рассказы о том, что когда у короля Тропы появляется принц, Тропа непобедима, и готовы были пойти против всего мира, если только эти двое позовут.

Опьянённый властью Волк раздавал толпе салюты и призывал делать то же самое Блича.

— А ты не хотел идти, братец. Целая армия! Они пойдут за нами в огонь и воду. Эх, братец, атаманы — это самое начало. Мы с тобой такие дела творить будем!

— Не будем, — замотал головой Блич, — я сложу с себя корону, когда покончим с атаманами, и я докажу, что не Безжалостный.

— Да брось! Неужели после такого, — Волк обвёл рукой беснующуюся от восторга, повторяющую как заклинание их имена, толпу, — вернёшься к обычной жизни?

Блич промолчал. Волк увёл его со скалы туда, где потише, положил ему руки на плечи и, заглянув в глаза, то ли задал вопрос, то ли рассказал о собственных чувствах:

— Ну, хорошо же, братец Блич? Ну, скажи, что хорошо! Внизу — твоя собственная армия, впереди — великая война. А дальше... дух захватывает. Победив атаманов, мы станем легендами мира каторжников. Перед нами откроется столько дорог... Ну, что может быть лучше этого?

— Ты, действительно, хочешь, чтобы я ответил?

— Да, конечно.

— Светильник с запахом имбиря, часы с фаянсовым котёнком, и куча сладостей от любимой тёти, обязательно там, где ты привык, чтоб только протянуть руку. Друг семьи, работающий внизу, в лаборатории над гениальными изобретениями; родной дядя, посапывающий у камина; кузен, изображающий из себя невесть кого, но в душе добрый и заботливый; и, конечно, сестра, которой уже четырнадцать, но иногда на неё нападает заплести тебе ленточки в волосы.

— Ты бредишь! — Виклор выглядел растерянным. — Лучше чем гнаться и догнать, добиваться и не отступать, вести людей на великие подвиги и остаться в легендах? Не может быть, чтобы ты, действительно, так думал!

— Ты забываешь, братик Викки. Я никогда не лгу.

Что-то словно надломилось в Виклоре Волке. Разочарованный и несчастный он вернулся на скалу, принимать поклонение подданных, но уже без прежнего энтузиазма.

Через час, когда все формальности объявления войны были улажены, Блич спросил Секретаря, почему атаманы не привели вожаков, а решили вопрос лично.

— Ну... мм... у них там что-то вроде абсолютной монархии, а у нас конституционная.

По возвращению к скалам, ставшим их стоянкой, Блич попросил женщину, которая положила двух бандитов города двумя стрелами, помочь ему освежить навык стрельбы из лука. Зачарованное оружие он уже испробовал на тренировочной кукле. Меч рубил как обычный хороший клинок, но оставлял часть таинственного зелёного дыма (собственно и есть чары) на сколе. Через несколько секунд скол начинал крошиться и расширяться. Как понял Блич, то же самое произойдёт и с раной. Сразу стала понятна тактика: нанести любую рану и отскочить, пусть чары добивают.

Блич когда-то умел стрелять из лука, и с помощью женщины-следопытки легко вспомнил всё, что нужно вспомнить. Женщину звали Хмаи, она говорила на Едином с акцентом, который Блич слышал только один раз, от Олэ Меченосца. Мальчика так и подмывало спросить, а не знакомы ли они с Олэ, но он боялся показаться невежливым.

Уже настала ночь, но Блич продолжал, осветив мишень факелами, тренироваться. Он знал, что впереди большая война. Что как бы ни претили убийства, ему придётся много убивать. И ради Фейли и дяди он обязан делать это на должном уровне.

Только когда глаза стали слипаться настолько, что мажешь мимо мишени, не то, что не попадаешь в её центр, Блич упал на лежанку из хвороста, положив колчан в свою тень, и накрылся плащом. Когда Хмаи подошла к нему и погладила по голове, он уже спал.

— Прости меня, мальчик-тень. Если б ты знал, как я виновата перед твоим народом.

Затем она подошла к костру, возле которого Волк боролся с её волкодавом. Они явно понравились друг другу.

Свистом отогнав Вэра, Хмаи обняла сзади Волка. Волк громко выдохнул, но убрал её ладони. Сел у костра, начал ворошить его палкой. Хмаи села рядом и непонимающе уставилась на Виклора.

— Не буду скрывать, ты мне очень нравишься, девушка.

— Хмаи. Меня зовут Хмаи.

— И я тебе, вижу, нравлюсь.