Ни за грош

С неожиданной силой он выдернул у Ивана руку и, хрипя, попробовал приподняться.

– Хана, - вскочил Иван. - Не могу больше! Пошли вы...

– Достаточно, все, - торопливо заговорил Изместьев. - Все. Это все. Успокойтесь. Извините нас, Павел Никодимыч. Успокойтесь. Прилягте, пожалуйста, - он обнял Хопрова за плечи. - Вы даже не представляете, как нам помогли. Все. Больше не будем. Спасибо вам. Большое спасибо. Ложитесь, отдыхайте. Сейчас придет Евдокия Николаевна...

– Сваливаем?

– Минутку. Там пленка осталась?

– Навалом.

– Запишем сюда же. Недостающее, - сказал Иэместьев. - Чтобы ни у вас, мои дорогие, ни у Кручинина - никаких сомнений. Последний штрих.

12

– Мужик! Эй! Обожди!

– Не слышишь, что ли? - Притула грубо развернул меня за плечо. - Охамел тут совсем?

– В чем дело? Что вы хотите?

– В лоб тебе закатать. Желаешь? Могу.

Залаяла Цыпа. Некстати весьма.

– Свянь, - сказал Агафонов. И мне: - Извини, батя. Нормально. Ты кто? Не сторож случайно?

– Что вы хотите?

– "Жигулевича" не видал? Белый такой, грязью заляпанный. Не видал?

– Здесь? На пруду?

– Сам из деревни?.. Ладно, неважно. Вон наше Привольное. Вторая хата с краю. Там "Жигулевич" стоял. Два дня.

– А сейчас тю-тю, - разъяснил Притула.

– У вас украли машину?

– Допер.

– Сочувствую.

– Ты же ходишь здесь. Не видел, когда уехала?

– А сами вы? Ничего не слышали?

– Спали мы, батя. Черт.

– По ночам, молодые люди, я тоже сплю. Утром делал обход. Тем не менее при всем желании я не мог видеть, кто и когда уезжает из вашей деревни. Не мой объект. Да и видел бы, не отложил в памяти. Ни к чему.

– А ты кто вообще-то? Правда, сторож? Разговариваешь как-то не по-советски.

– Может быть, я пойду? С вашего разрешения. Не понимаю, отчего мои слова так задели Притулу.

Он вышел из себя.

– Мы не люди для тебя, да? Брезгуешь, да?.. Уу.

Чпокнул бы промеж глаз.

– Не заводись. - Агафонов сдерживал приятеля как мог.

– Заткни собаку!

Цыпа, как на грех, лаяла взахлеб.

– На нервы действует!

Агафонов решил ее приманить.

– Кыс. Кыс. Иди сюда. Воротничок сделаем. Шапочку. Не бойся. Иди.

Я закричал:

– Цыпа! Не подходи! Чужой! Цыпа!

– Прикрой варежку!

– Цыпа! Убегай! Уходи!

– Умолкни,тебе говорят! Тварь.

– Цыпа! Домой! Беги, Цыпа! Домой!

Притула сбил меня с ног.

– Лежи и не дрыгайся. - Коньячным перегаром он дышал мне в лицо. Я услышал жалобный собачий взвизг. А потом увидел Агафонова. Он нес мою Цыпу, одной рукой держа ее за загривок, а другой, как намордником, прихватив ей пасть, чтобы она не кусалась.

– То-то же, - Притула пнул меня и отпустил.

– Сволота, - сказал Агафонов. - Представляешь? Цапнула... Больно, зараза.

– Отпустите, - говорю. - Прошу вас.

– Заныл.

– Что мы вам сделали?

– Разговаривать не умеешь.

– И она тоже, - сказал Агафонов. - Сейчас камушек на шею и в воду. Как думаешь, выплывет?

– Лафа, - радовался Притула.

– Не делайте этого.

– Тебя не спросили. Дохлятина. Вшиварь. Во - понял?

– Молодые люди... Предупреждаю.

– Славка! - Агафонов заметил, что я достал поводок.

– А, ты так?

Я бросился выручать пса. Притула подсек меня, сбил с ног. Придавил и стал выкручивать руку. Я вскрикнул от боли.

– Дай я ему врежу! - Агафонов схватил Цыпу за задние ноги и размахнулся. - Смотри, козел!

Цыпа извивалась, визжала и плакала.

– Прошу вас... Не делайте этого.

– Ка-а-ак шарахну сейчас!

Я пополз к нему на коленях.

– Прошу... Только не это... Все, что хотите... Меня. Лучше - меня... Пожалуйста. Прошу вас.

– Во дает.

– Ну, пожалуйста... Я вас очень прошу.

Цыпа охрипла от визга и лая.

– Штуку даешь?

– Что?

– Стольник, чего, - объяснил Притула.

– Деньги? Сто рублей?.. Боже мой, да конечно. Найду. Непременно найду. Я займу.

– Где ты займешь-то? Займет он.

– Сейчас надо, батя.

Я говорю:

– С собой таких денег не ношу. Но я найду. Сегодня же. Можете мне поверить. Соберу. Отдам.

– Не, - сказал Агафонов. - Деньги на бочку.

Тотальное унижение. Я просил их, умолял, уговаривал.

– Пойдемте. Здесь рядом. Отдам все, что у меня есть. Слышите? Все. Деньги, книги, магнитофон, приемник, одежду.

– Ха, - сказал Притула. - Мы пойдем, а там нам - крышка.

– Лесом. Никто не увидит.

Агафонов поднял над головой несчастную Цыпу.

Самое страшное, как я теперь понимаю, что он играл в это, радовался, как ребенок.

– Раз!.. Считаю до трех. Раз!

От безвыходности, от беспомощности я буквально завыл.

– Не-е-ет!

– Два!.. Два с половиной!

– Не-е-ет! - Я катался у него в ногах. - Не-е-ет!

– Два с половиной!.. Три!

Он с размаху ударил ее оземь. Она страшно, коротко взвизгнула. И затихла.

Сердце у меня зашлось. Я перестал испытывать страх. Я должен разорвать их на куски, чего бы мне это ни стоило. Я задушу их. Сейчас. На месте. Вот этими самыми руками.

И тут я сначала... даже не увидел, а скорее услышал... Хряск. Мощный глухой удар. Сзади. По спинам им, по головам. Наотмашь.

Кто? Откуда?

Это было так неожиданно.

Старик. В глазах гнев и безумие, в руках толстый березовый кол.

Крики, стоны. Кровь.

Он добивал их... Мой избавитель... Павел Никодимыч Хопров... Он защищал человека, которого никогда прежде не видел, не знал.