Няка

– Ну… – нерешительно начал Стражнецкий, – в общем, ничего мне не надо.

– Вообще ничего?

– Нет, по контракту, – хмуро отвечал Стражнецкий. – Но квартиру делить придется по-любому. Не бомжевать же мне!

– Мы же решили, что переедем ко мне, – кротко напомнила Алина, – а потом что-нибудь придумаем. Возьмем ипотеку, съедемся с твоим папой, наконец. Он уже в таком возрасте, что ему нужно внимание…

– Вы все слышали, Давид Маркович, – Стражнецкий словно окаменел. – Пусть будет так, как сказала эта святая женщина.

– Хорошо, хорошо, – забормотал адвокат. Как ни старался он замаскировать удивление, оно сквозило буквально из каждой его поры. – Перейдем ко второму делу?

– Точно! У нас есть еще второе! – оживился больной. – Что там? Есть шансы? Не может быть, чтобы не было. Должен же я, черт возьми, быть как-то вознагражден за свое благородство в отношении Екатерины Николаевны!

– Человек, о котором вы запрашивали, жив. В пятницу я получил сведения о том, что он вышел на связь с нотариусом.

– Вот как?! Я-то думал, что он пропал без вести. Но где же он болтался столько времени?

– Известие о смерти жены застало его в экспедиции неделю назад. Похоже, он еще выбирается оттуда. Идет пешком, едет на любом попутном транспорте, будь то телега или собачья упряжка… Мне рассказали, что он убит горем. Он очень любил свою жену…

– За такие деньги я бы кого хочешь полюбил, – пробормотал Костик. – И что, Давид Маркович? Каковы наши дальнейшие действия? Вы же знаете, что я покойной тоже не последний человек. Конечно, при таком раскладе претендовать на все наследство не приходится (тут Костика передернуло, как будто ему в поджелудочную вступил панкреатит), но хоть что-то я могу получить?

– Как вариант – давайте попробуем договориться об этом с самим Брусникиным. Я постараюсь узнать, как его найти.

– Мне не о чем с ним говорить! Он придумает тысячу уловок, чтобы доказать, каким я был плохим братом и что я не достоин получить ни копейки. Что еще мы можем предпринять?

– И остается тот вариант, который мы с вами обсуждали. Доказать, что покойная была намеренно доведена мужем до смерти с целью завладения наследством. Но должен сразу предупредить, это будет сложно сделать на основании только дневника Ульяны Евгеньевны. В тексте нигде нет прямого указания на то, что человек по прозвищу Няка – именно ее муж Максим Брусникин.

– Давид Маркович, за то я вам и плачу деньги, чтобы вы искали и находили самые убойные доказательства! – вспылил Стражнецкий. – На кону очень большие деньги. Ваш гонорар тоже обещает быть беспрецедентным.

– Я думаю, как к этому получше подойти. То ли сначала изложить суть наших подозрений самому Брусникину и на основании этого склонить его… э-э… к добровольному наделению вас частью наследства. Или же…

– Или же. Он убил мою сестру, а я буду вести с ним психологические беседы! Кроме того… – Костик чуть помедлил и выпалил: – Целое наследство всегда лучше, чем его часть!

– Бесспорно, – и Давид Маркович поднялся со стула. – Направление нашей дальнейшей работы мне ясно. Разрешите пожелать вам скорейшего выздоровления. Всего вам доброго, Алина.

И он с особой теплотой заключил ее руки в замок из своих ладоней.

– О каком дневнике вы только что говорили? – спросила Корикова, когда за адвокатом закрылась дверь.

– А, Ульяна вела что-то вроде летописи своего похудения. Несусветная чушь, если честно. Засыпаешь с первой же страницы.

– Ты говоришь о дневнике Лулу? – осторожно поинтересовалась Алина.

– Ну да, Ульяна почему-то называла себя Лулу…

– Я не об этом. В сети этот дневник был размещен в ЖЖ некой Лулу.

– Дневник размещен в сети? Вот это да! Я-то его прочитал на ульянкином компе.

Лицо Алины просияло:

– Значит, этот дневник у тебя есть?

– Конечно. Причем, в многочисленных копиях. Это мое все.

– А ты дашь мне одну из них?

– Тебе-то это зачем? Тоже худеть собралась? – и Стражнецкий игриво ущипнул ее за талию.

– Я тебе не говорила, но мы ведем журналистское расследование, – нехотя сказала Алина. – И уговорили одну из пострадавших подписаться под расшифровкой анонимного интервью. Ну, где она рассказывает Зинке про то, что покупала у Ревягиной какие-то похудательные микстуры. Но в полиции пока не дают этому делу хода. Если бы еще у нас и ульянин дневник появился…

– Так в чем же дело? Возьми в сети.

– В том-то и дело, Костя, что нет его в сети. Кто-то стер его оттуда недели три назад.

* * *

Зина обдумывала создавшееся положение, расположившись в пиццерии за чашкой кофе и тарелкой овощного салата. Она, хоть и чувствовала себя неважно, но панически боялась съесть что-то более существенное – ей не хотелось отдавать назад ни грамма с таким трудом давшейся ей худобы.

Итак, Казаринов улизнул у нее из-под носа. Причем, так поспешно, что даже не забрал куртку с сумкой и не отпросился у Гольцева. А, может, он как раз сообщил шефу-подельнику, что они оба близки к провалу, и надо рвать когти?