Няка

По квартире действительно словно Мамай прошел. Зал напоминал пункт сбора одежды для погорельцев. Пол был усеян горками тряпья, вытащенного из ящиков. Из-за раскрытых коробок и разбросанной обуви было негде ступить.

– Что-нибудь ценное сперли? – с ходу поинтересовалась Зина, в душе радуясь тому, что вовремя вывезла свою долю драгоценностей.

– Пока не знаю, – Криворучко трясущимися руками перебирала содержимое своей шкатулки. – Слава богу, все на месте.

– И доха моя цела и невредима, – с облегчением заметила Рыкова, увидев на плечиках в шкафу норковую шубу. – Но какого рожна надо было этому ворью?

Тут ее осенило.

– Постой, постой, – и она зашагала в сторону ларя на лоджии. Туда неделю назад она припрятала ульянин ноутбук. Зина планировала свезти его какому-нибудь компьютерщику, но за делами это вылетело у нее из головы. – Так и есть! Комп унесли!

– Тупой, еще тупее, – Криворучко и постучала кулаком по столу. – Из квартиры, набитой брюликами, вынести один лишь ноут. Может, это твой братишка озорует?

– А, может, это ты никак не уймешься? – напустилась на нее Рыкова. – Не мытьем, так катаньем отжимаешь у меня мою долю. Знаешь, мне надоели твои костюмированные шоу. Гони ноут обратно, и я попробую вызвать в своем сердце снисхождение.

– Но это правда не я, – глаза Криворучко сделались еще более круглыми. – Да меня и дома не было, ты же это прекрасно знаешь…

– Ничего не знаю. Может, ты и не выходила никуда.

– Как же, а свидание с Митей?

– Митя? – Рыкова вскочила с табуретки, озаренная новой идеей. – Ну-ка давай в подробностях рассказывай мне про своего прынца.

– Он сказочно, неимоверно прекрасен, – мечтательным голосом произнесла Криворучко.

– Тут не вечер воспоминаний старых дев. Детали, красава, детали. Какие у него волосы? Глаза? Во что он был одет?

Эти простейшие, казалось бы, вопросы заставили Криворучко сильно задуматься.

– Ну, какие у него глаза? – допытывалась Зинка. – Поди, изумрудные? Или, может, цвета морской волны?

– Зин, я не помню…

– Вот она, современная молодежь! Идут на свидание, даже не заглянув в глаза любимому человеку.

– Я заглядывала… я просто глаз не могла оторвать… и не помню ничего.

– Ну а волосы у него какие, помнишь?

Криворучко распахнула глаза еще шире. Похоже, она была в шоке от себя самой.

– Ну, ну? – напирала Рыкова. – Черные? Русые? Рыжеватые? Каштановые? Льняные? Пышные? Прилизанные? Кудрявые? Неужели тоже не обратила внимания? Однако ж, какая ты, красава, всеядная. Тебе, похоже, любой сойдет. Ну, теперь мне совершенно ясно, что никакой выдающейся красотой там и не пахло.

– Я клянусь… он очень красивый, – сбивчиво заговорила Криворучко. – За таким някой я пошла бы на край света. Я всю ночь представляла, как он наклоняется ко мне и нежно-нежно целует в губы, – и Оксана потянулась руками вверх.

Зинка щелкнула пальцами:

– Ну-ка, дубль два сценки «Нежный поцелуй».

Криворучко послушно подняла руки, воображая, как обнимает красавчика за шею.

– Стоим так, не двигаемся, не дышим, – Рыкова что-то прикидывала. – Ну что, 180–182 сантиметра в нем, пожалуй, есть… Снято! Шагом марш чистить картошку!

И, уставившись мимо Криворучко, она закурила. В голову лезли мысли, одна другой интереснее.

* * *

Как ни хорохорилась Рыкова перед коллегами, но после угроз Гольцева идти в клуб ей совершенно не хотелось. Но, во-первых, надо продолжать расследование. И, во-вторых, уже середина марта, а она не похудела ни на кило. И даже, страшно сказать, поднабрала еще.

В клубе она решительным шагом подошла к Казаринову:

– Сегодня я даю тебе последний шанс исправиться. Или до конца недели я худею на один килограмм, или ты ищешь новое место работы…

Однако на тренера эти слова не произвели никакого впечатления. Зинке стало очевидно, что он нисколько не боится репрессий.

– Не советую вести себя так заносчиво, – заявила она. – Ты кто? Обслуга. Вот и делай, что тебе хозяева приказали.

– Я не обслуга, а высоквалифицированный работник физической культуры с высшим медицинским образованием, – насмешливо отвечал тренер. – Но хозяин действительно отдал мне кое-какое распоряжение. А именно – игнорировать тебя. Что я с удовольствием и делаю.

И Кирилл отошел от нее.

– Ах вот как? – распрямив спину, Рыкова направилась в сторону Ядова. – Гоша, ты был прав, рекомендации этого самодовольного типа не стоят и ломаного гроша. Сожалею, что вовремя не сориентировалась, кто есть кто, и потратила время на дилетанта…

– И я тоже сожалею, – отвечал ей Ядов. – Но мне запрещено с тобой заниматься.

– Как? Я готова сейчас же оплатить десять персоналок. У меня серьезные намерения.

Ядов алчно сглотнул слюну, но быстро справился с волнением:

– Извини, не могу. Чтобы сюда устроиться, знаешь, какой я конкурс выдержал?

Совершенно растерявшись, Рыкова решила обдумать ситуацию в кафе.

– Фитнес-картошку и эклер-лайт, – надменно бросила она официантке.

– Извините, у нас сейчас перерыв. По графику кварцевание.

– Какое еще кварцевание? Мы, кажется, не в операционной.

– Прошу прощения, но это предписание Росздравнадзора.