Нянечка для соседей

— Тебе нужны деньги? Я переведу тебе столько, сколько тебе нужно, если ты сейчас же уйдешь…

Слезы давят на глаза. Это совсем не то, чего я ожидала. Когда я была маленькой, социальные работники в детском доме всегда говорили мне: «Твоя мама очень тебя любит. Просто сейчас она не может о тебе заботиться».

И я им верила. Мне пришлось. Эта мысль поддерживала меня. Я всегда предполагала, что все еще нужна маме. Что если мы встретимся снова, она все равно будет чувствовать какую-то связь со мной. Если бы я была на ее месте, то уверена, что любила бы своего ребенка до самой смерти, даже после того, как отдала его под опеку.

Но ей все равно. Она даже не хочет пригласить меня на чашку чая.

— Я не разрушала твою жизнь, — тихо говорю я. Злость кипит во мне. Годы печали и сердечных страданий бурлят внутри меня.

Она смеется. Звук слегка истеричный.

— У меня было все, пока ты не появилась. Парень, будущее, карьера… Мне пришлось отказаться от всего этого, когда я была подростком, из-за тебя. Ради Бога, ты не можешь вернуться и снова все испортить, когда я наконец-то стала счастлива. — С заднего двора доносятся визги маленьких детей, и она вздрагивает. — Так что, пожалуйста, просто иди…

Что-то во мне щелкнуло.

— Да пошла ты! — кричу я. Мой голос эхом разносится по тихой, ухоженной дороге, заставляя ее подпрыгнуть. — Я не разрушала твою жизнь! Я не виновата в том, что родилась. Это было твое решение. Твое! Если ты так меня ненавидела, почему просто не избавилась от меня?

— Я сделала для тебя самое лучшее, на что была способна! — огрызается она. — Я была ребенком, я не могла дать тебе семью. Поэтому отдала тебя, чтобы новая семья могла тебя принять! Я поступила правильно! А теперь, ради всего святого, просто…

Я уставилась на нее.

— Ты серьезно? — Мой голос становится все выше. — Ты совсем не следила за моим делом? Ты просто отдала меня и умыла руки?!

— О чем ты говоришь…

— Меня так и не удочерили, — выпаливаю я. — У меня никогда не было семьи. И теперь никогда не будет.

Она сглатывает, глядя вниз на машину.

— О.

Я качаю головой. Слезы застилают мне глаза.

— Я приехала сюда не за деньгами. И не для того, чтобы разрушить твою семью. Я пришла сюда, потому что только что была у врача. Он… он сказал, что я не могу иметь детей.

Губы Сары разошлись.

— Ох.

Я делаю глубокий вдох.

— Они говорят, что это генетика.

Она судорожно кивает.

— Я… Да. Это передается по наследству. О, Боже.

Из сада раздается еще один детский крик.

— Спорим, я смогу тебя победить! — кричит маленькая девочка, ее голос разносится по ветру. — Раз, два, три!

Мое горло сжимается.

— У тебя есть дети?

Стыд окрашивает ее щеки.

— Я знала, что это может случиться, поэтому мама сказала мне заморозить яйцеклетки.

Я медленно киваю. Моя челюсть крепко сжата. Мои руки сжаты в кулаки. Я делаю глубокий вдох через нос.

— Ты не могла отправить мне письмо? — спрашиваю я. — Тебе не приходило в голову, что, возможно, тебе стоит рассказать своей биологической дочери о генетическом заболевании?

Она не встречает моего взгляда.

— Мне очень жаль.

— Почему? — спрашиваю я, мой голос срывается. — Почему ты не сказала мне? Неужели ты так сильно меня ненавидишь? Я понимаю, что больше тебе не нужна, но ты только что лишила меня возможности иметь детей, ради всего святого. Почему?

Она смотрит мне прямо в глаза. Ее лицо очень бледное.

— Потому что я забыла.

Я смотрю вниз, слезы катятся по моему лицу. Она забыла.

Во время всех визитов к врачу, гормональной терапии, замораживания яйцеклеток она ни разу не вспомнила обо мне. ЭКО, беременность, роды и держание на руках своих новорожденных детей — ее первая беременность ни разу не пришла ей в голову.

Это кажется невозможным. Как это возможно? Неужели я настолько ничтожна? Неужели я так мало значу?

Сара начинает тихонько всхлипывать, ее худенькие плечи вздрагивают. Я чувствую, что вот-вот развалюсь на куски.

Не успеваю я придумать, что сказать дальше, как раздается стук входной дверь. Мы обе подпрыгиваем, когда она распахивается, и до боли знакомый голос доносится до нас.

— Сара, милая, ты не могла бы прийти и помочь накрыть на стол?

Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Сара вытирает глаза.

— Мама, — всхлипывает она. — Она не уходит. Она вернулась и не хочет уходить.

— Что? Кто не хочет уходить? Ты что, плачешь? — Бабушка выходит на проезжую часть, и у меня пересыхает во рту.

ГЛАВА 61

БЕТ

Я не видела Нонну с тех пор, как мне исполнилось четыре года, но все еще помню ее лицо. Как я вообще могла забыть? Несколько лет назад она была, по сути, моей матерью. Будучи в приюте, я каждый день рождения загадывала, чтобы она приехала и меня забрала домой.

— Привет, Нонна, — с горечью говорю я. Ее лицо искажается, как будто она проглотила лимонную дольку.

— Бетани. — Она смотрит на свою дочь и вздыхает. — Полагаю она пришла попросить деньги. Что на этот раз? Обучение? Долг за квартиру?

Я шиплю.