Няня

Конечно, старик чувствует, что я стараюсь не слишком вдаваться в подробности насчет желаний матери, и все же соглашается помочь.

– Сильно не обнадеживайтесь. Не факт, что я разыщу ключ, – ворчит он.

Джефф как в воду смотрел – замок приходится ломать. Мы с ним проворачиваем нашу маленькую авантюру, дождавшись, когда мать уедет в гости играть в бридж.

Внутри темно, углы заплетены паутиной, но настил на полу по-прежнему крепок. Мы находим маленькую гребную лодку. Увы, суденышко прогнило и погрузилось в воду почти по край борта. На носу грубо, от руки выведено: «Вирджиния». Память подсказывает – надпись сделал папа в один из жарких летних дней.

– Похоже, ее лучшие дни позади, – бормочет Джефф.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Нельзя. Впрочем, если вы так хотите покатать Руби, могу предложить вам каяк моего брата. Уж и не помню, сколько он пролежал в гараже.

Я задыхаюсь от волнения, вспоминая, как мы с Крисом и дочерью катались на каяке в Калифорнии. Один из лучших наших выходных…

Следующие два дня мы с Джеффом плетем заговор за спиной матери. Наконец все готово. Я с торжествующей улыбкой забираю Руби с тенниса. У входа в Лейк-Холл вылезаем из машины, и я маню дочь за дом.

– Что ты задумала? – удивляется она.

– Сюрприз!

Беру ее за руку и веду к лодочному ангару.

– Помогай, – шепчу я, и дочь, трепеща от возбуждения, налегает всем телом на створку двери.

Гнилую лодку мы с Джеффом из ангара вытащили, а вместо нее поставили накачанный до звона каяк. На деревянном настиле лежит все, что нам потребуется: весла, спасательные жилеты и прочая мелочь.

– Ого! – восклицает Руби. – Прямо сейчас поплывем?

Мы надеваем экипировку и отчаливаем. Поверхность озера – словно зеркало, лодка скользит как по маслу.

– Хочу доплыть до острова! – кричит примостившаяся на носу каяка дочь.

Гребет она умело – папа научил, и я позволяю ей прокладывать маршрут. Похоже, сегодня впервые после смерти Криса мы с Руби что-то делаем сообща, причем с неподдельным наслаждением. Нас не мучают мысли о том, что мы потеряли и чем все это закончится. Весла легко режут воду, и мы быстро приближаемся к островку – маленькому круглому клочку земли с одиноким деревом.

– Можно я выйду? – кричит дочь, как только нос каяка утыкается в песок.

Не дожидаясь разрешения, вылезает, а я пытаюсь прижать каяк к берегу. Корни единственного дерева уходят в воду прямо напротив лодки, переплетаясь с какими-то корягами и другим растительным мусором.

– Осторожно, – предупреждаю я, однако дочь слишком спешит, и ее нога соскальзывает в воду.

Я тут же бросаюсь к ней и хватаюсь за лямку спасательного жилета, не давая Руби упасть. Наш каяк раскачивается. Слава богу, не перевернулся.

– Я застряла, – хнычет дочь, указывая на запутавшуюся в корнях ногу.

– Держись! Цепляйся за мое плечо!

Она послушно хватается за меня, и я выбираюсь на слегка топкий берег.

– Теперь потихоньку вытаскивай ногу, – командую я.

Руби шевелит ступней, однако та прочно засела под водой, и подбородок моего ребенка начинает дрожать.

– Ничего страшного, не паникуй. Стой спокойно.

Озеро не слишком прозрачное – не видно, за что именно зацепилась дочь, и я запускаю руку в воду. Провожу по ноге, добираюсь до ступни. Ага, вот она, ловушка. Корни дерева переплелись, словно спагеттины, и все же мне удается на ощупь вытащить несколько палок и еще какой-то предмет, заклинивший лодыжку Руби у самого дна.

– Оп! – кричу я, и дочь выдергивает ногу. Помогаю ей выбраться на сухое место. – Отлично сработано! Мы с тобой настоящие храбрецы.

Руби горячо меня обнимает – насколько это вообще возможно в спасательных жилетах, и мы усаживаемся рядышком на берегу, рассматривая далекий Лейк-Холл.

– По-моему, за сотни лет этот вид ни капли не изменился, – говорю я.

– Погоди-ка, а это что?

Дочь поднимается и внимательно разглядывает отброшенный мной предмет, который снова прибило к берегу. Ну да, он самый – овальная штука правильной формы. Руби вылавливает его из воды, поворачивается ко мне, и я замираю от ужаса.

– Какая странная штуковина, – бормочет она, еще не разобравшись, что именно держит в руках.

Я-то сразу поняла, что это такое.

– Руби, брось! Немедленно!

Дочь, напуганная звучащим в моем голосе страхом, тут же роняет находку, словно та обожгла ей руки, и человеческий череп с мягким стуком приземляется у ее ног. Глубокие отверстия на месте глаз мрачно пялятся мне в лицо, и, несмотря на слой грязи, я отчетливо вижу анатомические борозды, пересекающие купол черепа, словно древние тропы.

Руби всматривается в ужасную находку.

– Это череп? – Она задыхается от восторга. – О господи, как круто! Жаль, что нет телефона – я бы его пофоткала! Смотри-ка, а он поломан на макушке, – добавляет она, присев на корточки перед зловещим предметом.

– Не трогай!

– Я и не трогаю. Видишь дырку?

Что ж, пусть Руби считает, что череп просто поломан, но, кем бы ни был его владелец, вряд ли он умер своей смертью.

– Как думаешь – он доисторический?

– Не знаю, Руби. Скорее всего. Отойди от него, пожалуйста.

– Почему?

– Нам следует сообщить о находке в полицию.

– Нет, не надо!