Няня для главы сыскной полиции

Из-за стойкого запаха резкого мужского одеколона, атмосфера внутри царила удушливая. А плотно задернутые шторы добавляли ей мрачности. За овальным столом, на кожаном кресле, сидел толстый и лысый мужчина с пышными, закрученными на концах рыжими усами. Его длинный, с широкими крыльями нос выдавался вперед, а мясистые губы, при виде меня, раздвинулись в сальной улыбке.

Осознание, что в кабинете кроме нас никого больше нет, ударило под дых. Мне стало сильно не по себе.

- Мария Андревна, если не ошибаюсь? – слегка замешкавшись, я кивнула. – Позвольте представиться, Борис Евгеньевич Шлиссер. Главный надзиратель Невского участка.

Встав с места, Борис Евгеньевич обошел стол, приблизился ко мне, поклонился и провел к стулу для гостей. Сам выпрямился рядом, сел на край столешницы и скрестил пальцы на выпирающем из-под жилета пузе.

- Внимательно вас слушаю, - стоило его масляному взгляду опуститься в район моего декольте, я быстро пожалела, что оставила на входе меховую пелерину.

Зато злость помогла справиться с нерешительностью. А заодно добавила азарта, который – к гадалке не ходи – проявился блеском в моих глазах. 

- Господин Шлиссер, прошу, не оставьте меня в беде, - сложив домиком ладони, я подняла на него умоляющий взгляд. Мужчина от неожиданности подавился слюной. Закашлялся. Затем вытащил из нагрудного кармана свернутый в конверт белоснежный платок и промокнул им уголки рта. Я, меж тем, продолжила спектакль. – Помогите спасти единственного родного человека. Мой младший брат попал в беду, связался с дурными людьми. Поддался их влиянию, и теперь вынужден мерзнуть в вашем страшном подвале. Он еще совсем ребенок. Как же так?

Опустив голову, я потерла обтянутыми в перчатки ладонями абсолютно сухие глаза.

- Весьма печально это слышать, но чем же я могу вам помочь, голубушка? – чуть приподняв брови поинтересовался Шлиссер и снова промокнул влажные губы платком.

- Борис Евгеньевич, у меня, кроме него, никого нет. Молю, дайте парнишке второй шанс, не губите! – я всхлипнула, параллельно опустив руку в карман и сжав в ладони стянутые зажимом купюры. Скоро их выход, надо подготовиться.

Мужчина оторвался от стола, и наклонился ко мне. Да так близко, что я едва сдержалась, чтобы не отпрянуть.

- Простите, Мария Андревна, но то, что вы меня просите – невозможно, - убаюкивающим, полным сахара голосом произнес он. – Доподлинно известно, что ваш брат, Алексей Вольнов, был пойман моими помощниками буквально за руку в момент кражи чужого кошелька. А ежели я каждого оступившегося отпускать буду… что это мне даст?

Ну вот, мы уже торгуемся. Хорошо!

- Прибавку к жалованию? – подняв на него невинный взгляд, я смущенно похлопала ресницами. На неприятном лице мужчины заиграла хитрая улыбочка.

- Не по уставу, - покачал он головой.

- Ну так устав у нас не священное писание, можно и переписать… - вытащив из кармана пачку банкнот, я положила ее на стол и принялась медленно двигать в сторону адресата.

В его мелких глазах вспыхнули жадные искорки, но, когда я уже решила, что дело в шляпе, мужчина возмущенно отскочил в сторону.

- Вы что же, во мне лихоимца увидели? Купить решили? Извольте объясниться! – он стукнул кулаком по столу, чем заставил меня подпрыгнуть на месте. – Такая молодая и милая барышня. У меня, право, нет слов.

Ну в чем опять дело? У него же на лице написано «взяточник и казнокрад». Или… он надеялся на что-то другое? Черт, я даже, кажется, подозреваю на что…

- Борис Евгеньевич, вы меня не так поняли. Это небольшой презент. За потерянное время и нервы. Но если вам не надо… - я быстренько сгребла купюры и засунула их обратно в карман. - А что касается моего брата… прошу, скажите, что я могу сделать, ради его спасения? Я готова на… кхм… почти все!

Опасения насчет сволочной натуры Шлиссера подтвердились тотчас же, как после моих слов этот слизняк сменил притворный гнев на одну из своих приторных улыбочек, приправленной похотливым облизыванием губ.

- Почти все, говорите, - протянул он, снова приближаясь ко мне. – Ну что ж. Так случилось, что моя жена уже давно переехала в наше имение в Псковской губернии. С хозяйством я, конечно, справляюсь. Но по ночам одинокому мужчине приходится весьма нелегко. Так не хватает женского общества. Скрасьте мне, голубушка, сегодняшний вечер. В моем доме есть новое пианино и хорошее французское вино.

Встав за моей спиной, он положил руки мне на плечи и начал их настойчиво массировать. Грубо, неумело и так противно, что к моему горлу подступила тошнота. Грудь словно сжало железным обручем, а легкие начали резко втягивать воздух. Липкий страх вкупе с гневом и омерзением вырвались наружу.

- Да как вы смеете! – подскочив со стула, уже без грамма притворства, воскликнула я. – За кого вы меня принимаете?

- Это же все ради благой цели, Машенька Андревна. Можно и потерпеть, - он снова приложил платок к губам и вытер слюну.

- А можно не терпеть, а написать на вас жалобу за домогательства. На имя… самого императора или императрицы! - Шлиссер запрокинул голову и громко рассмеялся.