Няня для принцессы

В глубине глаз что-то тлело, как головешки.

– Надо платить, – вынес вердикт Миша, отхлебывая чай и вгрызаясь зубами в пряник. – Всего двести долларов, и Кроки на свободе.

До часа икс оставалось всего около сорока минут. В этот момент крокодил сидел, запертый в стальной клетке, с лапами, перевязанными железными цепями, и с намордником на голове. Принцесса пробиралась с огнеметом через лес, внимательно поглядывая по сторонам.

– Тебе решать, – сказала Катя. – Я нашла огнемет. Попытаюсь добраться до тебя, если не будет другого выхода.

– Кстати, как ты его нашла? – спросил Миша, доедая пряник и хватая другой.

– По запаху, – ответила принцесса. – Закрыла глаза, подумала, что ничего невозможного нет, принюхалась… Чувствую, слева пахнет разогретой сталью. Нашла это место в глине, взяла палку-копалку, начала копать. Смотрю, огнемет.

– Это странно, – произнес Кроки. – Потому что я видел спецификацию принцесс. У них нет острого обоняния.

– Ну, может, острого нет, ну хоть какое-то есть.

– Ты запах металла уловить можешь? В обычной жизни?

Катя задумалась, потом поднесла к носу чайную ложечку и понюхала.

– Хм, чуть-чуть есть.

– А если закопать ее в клумбу? Уловишь запах?

– Вряд ли. Но огнемет мне найти удалось, это факт.

– Меня этот факт удивляет. Но… ты молодец.

Он съел еще один пряник, и еще.

– Такой стройный, а пряники так и свистят, так и свистят, – сказала Катя. – Налить еще чайку?

Миша закивал.

– В общем, я заплачу, – проговорил он минуту спустя. – Как это не было бы… неспортивно.

Он доел пряник, допил чай и пошел к компьютеру.

Ульяновна и Харитоновна стояли у стены в прихожей в квартире Чудниковых.

– А если я за Зюганова голосовала, – спросила Ульяновна, – мне можно быть понятой?

– Можно, – кивнул следователь. – И даже вам, Харитоновна, можно, хотя у вас и сын – депутат и законодатель.

Бабульки приосанились. Маша Кукевич смотрела на оперов безумным взглядом.

– Он умер, – шептала она, схватившись руками за щеки.

Елена Варфоломеевна быстренько накапала ей валерьянки в стаканчик и дала запить водой.

– Убит, – сказала няня. – Отравлен.

– О горе! – теперь Маша схватилась руками за голову.

– Садись, – велела Елена Варфоломеевна, подхватывая Машу, которая была готова упасть.

Маша села. Ее длинная коса упала на пол.

– Я не виновата, – произнесла она и зарыдала. – Я любила его, хотя он… и был женат.

Харитоновна побледнела и прижала руки к груди, Ульяновна сморщилась и зашмыгала носом, как будто была готова зарыдать.

– Верю, верю, – сказала Елена Варфоломеевна, – вот еще таблетка успокоительного, выпей.

Маша проглотила таблетку, нервно кашляя. Няня похлопала ее по спине. Опергруппа прочесывала квартиру дециметр за дециметром.

– Ничего подозрительного, – сообщил лысый криминалист. – На всякий случай мы изъяли цифровой фотоаппарат и альбомы с фотографиями.

Следователь кивнул. Высокий худой криминалист открыл холодильник на кухне Маши Кукевич. Втянул носом воздух и присвистнул.

Намордник жестоко давил Кроки на челюсти. Крокодил лежал на полу связанный, но не сломленный. Возле него, глумясь, стояли скорняк и повар.

– Мясо, наверное, жесткое у него, – сказал зомби, пиная Кроки. – Но ничего, если предварительно замариновать и хорошенько потушить… да с чесночком. Пойдет! А из мозга сделаем паштет.

– И шкура у него так себе, – недовольно проговорил скорняк, ощупывая Кроки под мышками, – вся в отметинах, заплатках, живого места нет, тьфу! Где тебя носило, плесень зеленая. Не берег ты себя.

От того, что зомби лазил у него по брюху и под мышками, Кроки было щекотно.

– Га-га-га-га! – засмеялся он.

– Он еще и сумасшедший, – плюнул скорняк. – Не делай ты паштета из его мозга, а то мало ли, заразимся еще крокодильим бешенством.

В коридоре послышались приветственные крики, перемежающиеся подобострастным шопотом.

– Король! Идет король! – шипели черные образины, размахивая руками-щупальцами. – И с ним придворный фотограф!

Король зомби вошел, волоча за собой мантию, и, подойдя к поверженному Кроки, поставил на него одну ногу.

– Вывали язык, дохлятина, – приказал он, гордо выпячивая грудь. – И чтобы натурально!

Кроки сжал зубы. Несколько раз щелкнула вспышка.

– Слушай, – сказал крокодил, испытывая ненависть как к зомби, так и к себе, – я заплачу тебе двести долларов. Отпусти меня.

– Таки заплатишь? – спросил король. – Хе-хе. Сдрейфил?

Он опустился на корточки и заглянул лежащему крокодилу в глаза.

– А вообще, это правильное решение, – добавил он. – Шансов у тебя ноль. А так… всего двести долларов.

Он широко улыбался, как человек, который решил очень трудную задачу.

Ася смотрела кино. Ее глаза слипались. Синяя девушка на экране целилась из лука. На диванчике, свернувшись калачиком, спал толстенький, как сарделька, Артем. Он сопел сладко и умильно, и у него было круглое довольное лицо. Перед тем как заснуть, Артем сбегал на кухню, нашел полбанки оливок и палку колбасы и некоторое время был занят, сооружая бутерброды.

– Шла бы ты, Ася, спать, – сказал он, шумно жуя и не глядя на экран, – ну сколько можно его смотреть. Надоело. Смотри, сейчас он обернется…

Синий человечек на экране обернулся.