Няня для волшебника

— Так что же мы будем делать дальше? Маги ведь убедились, что вы беспомощны?

— Совершенно верно, — кивнул Мартин, а Огюст, сидевший у окна с чашкой кофе в руке, добавил:

— Господин Изи сказал Аттелю на керенийском, что ты превратился в бревно. Остальные только кивнули, — он сделал глоток и добавил: — Когда мы выходили.

— Значит, мы добились своего, — улыбнулся Мартин, — и нашли внезапную поддержку в лице сильного мага. Вдобавок, о ситуации знает его величество.

— Теперь надо думать, когда нанесут удар, — произнес Огюст и пристально посмотрел на Мартина. — Будь ты на их месте, братка, когда бы ты ударил?

Мартин помолчал, прикидывая ответ. Я заметила, что на его лбу выступили капли пота. Бруно недаром упомянул про снобизм, но упрямство и гонор Мартина были намного больше любого снобизма. Он ведь сейчас держался исключительно на упрямстве, не позволявшем растечься по кровати киселем.

— В три часа утра, — наконец, ответил Мартин. — Самое глухое и темное время, все крепко спят, а ночная стража уже не такая бдительная. Она ждет смену караула, а не смотрит по сторонам. Нам стоит ждать гостей именно в это время.

Сказано было так, что я невольно поежилась. Предчувствие неприятностей стало глубоким и знобящим. Маги, которые приехали сюда убивать Мартина, не лыком шиты.

— Надо будет взять их с поличным, — я вдруг поймала себя на том, что сказала это шепотом, словно боялась, что нас могут подслушать. Во взгляде Мартина неожиданно появились искорки, будто он сейчас смотрел на меня, но думал совсем о другом.

Мне вновь стало не по себе. Я напомнила, что мне нечего стыдиться, и добавила:

— Надо будет схватить их за руку. А для этого надо подумать, как именно нападут.

Мартин только рукой махнул:

— Направленный магический удар, что же еще. Его проще всего выдать за смерть от естественных причин.

Огюст заерзал в кресле, словно в сиденье обнаружилось что-то неудобное.

— Дьявольщина, братка… — произнес он. — Я понимаю, что в нашем деле следует держать ухо востро, все друг друга ненавидят и так и норовят вцепиться в глотку… Но у нас ведь кто успел вырваться выше, тот и молодец, а мне всегда казалось, что в магии все идет по-другому.

Мартин грустно усмехнулся.

— В магии заваривают каши покруче, чем у вас, — ответил он. — Жаль, что я не видел, как все они радовались, когда я заснул.

Везде одно и то же, подумалось мне. Везде люди пытаются забраться на вершину и безжалостно сбрасывают тех, кто оказывается внизу. И неважно, как именно называется твой мир — принципы всех миров одинаковы.

— Даже удивительно, как вы в таком случае смогли избавиться от войн, — задумчиво сказала я. Огюст лишь улыбнулся.

— Война всегда обходится дороже, — ответил он, — к тому же, некоторые ресурсы невосполнимы. Ну так что, братка? У тебя хватит сил?

Мартин улыбнулся, и я почувствовала, как упрямство заставляет его подниматься и идти вперед. Он допустил, чтоб его увидели слабым, униженным и раздавленным, и теперь всеми силами стремился побороть это воспоминание. Я прекрасно его понимала: мне тоже хотелось навсегда вычеркнуть из памяти то, что вложил в нее Бруно. Слишком уж настоящим было воспоминание о том, как прохладные, чуть шершавые пальцы волшебника неторопливо скользили по моему телу, заставляя тянуться к тому, кого я видела впервые в жизни.

— Хватит, — ответил он. — Но мне надо поспать пару часов.

— Это правильно, братка, отдыхай, — Огюст понимающе кивнул и, поднявшись с кресла, двинулся к двери. Я пошла было за ним, но Мартин вдруг остановил меня.

— Останься, Дора, — произнес он. — Есть кое-какое дело.

И в его взгляде мелькнуло что-то непривычное, заставившее меня замереть на месте.

* * *

Я закрыла дверь за Огюстом, сделала небольшую паузу и поинтересовалась, обернувшись к Мартину:

— Что вам угодно, милорд?

Лицо Мартина выглядело изможденным до крайности, но глаза по-прежнему были веселыми и живыми. Должно быть, именно так он смотрел в детстве, когда задумывал очередную каверзу. Он осторожно похлопал ладонью по кровати рядом с собой и произнес:

— Иди сюда.

Я не поняла. Честное слово, не поняла.

— То есть? — спросила я. — Что… что вы имеете в виду?

Мартин посмотрел на меня так, словно его невероятно, чуть ли не до зубной боли раздражала моя непонятливость. Должно быть, он чувствовал разочарование: сперва я смогла показать себя умной и понимающей, а затем вдруг резко поглупела.

— Снимай туфли, — сказал он тем ровным тоном, которым разговаривают с совершенными дураками, набитыми невесть чем. — И ложись на кровать.

Сказанное прозвучало, как оплеуха, у меня даже в ушах зазвенело, словно Мартин действительно меня ударил. Я ожидала всего, чего угодно, но только не этого. Несколько мгновений я растерянно смотрела на Мартина, не зная, что делать и как реагировать на сказанное. «Но ведь он так слаб… — подумалось мне. — Он ничего не сможет сделать».

И следом тотчас же прибежала другая мысль, как в глупом анекдоте: «Лежать-то он может».

— Может, не нужно? — прошептала я, чувствуя, как дрогнуло лицо. — Вы еще слишком слабы.

Мартин ткнул пальцем в сторону моих ног.

— Туфли снимай.