Няня для волшебника

Магия не терпит простоя. Если я не буду заниматься один день, то это замечу и пойму лишь я сам. На второй день без занятий это заметят мои коллеги и конкуренты, а на третий это станет понятно всем, кто не имеет к магии никакого отношения. Я не собирался сдаваться и сразу же после завтрака приказал Энцо доставать мою теплую одежду.

— Милорд, вы действительно собираетесь на полигон? — озадаченно поинтересовался Энцо. Он был хмур и очень серьезен, должно быть, размышлял о вчерашнем разоблаченном заговоре. Я ободряюще улыбнулся и ответил:

— Разумеется. Я никогда не верну прежний уровень без тренировок.

Дора, которая стояла рядом с моим креслом, удивленно посмотрела на меня — так, словно думала, что ей послышалось. Сегодня она тоже выглядела угрюмой и невыспавшейся: наверняка, как и Энцо, всю ночь думала о заговорах и заговорщиках.

Зато Огюст оживился и энергично потер руки. Я обрадовался и его бодрой улыбке, и светлому выражению лица. Он был здесь, со мной, он обещал, что пробудет до тех пор, пока я не восстановлюсь окончательно, и поддержка брата придавала мне сил.

— Вот и славно! — воскликнул он. — Что, братка, пальба по тарелочкам?

Я кивнул, и Энцо тотчас же пошел на кухню за посудой. Помнится, давным-давно, в детстве, когда магия только проснулась во мне, я начал именно с разбивания тарелок направленным ударом. Посмотрим, собью ли сегодня хотя бы одну тарелку.

— Она самая, — улыбнулся я и сказал: — Надеюсь, сегодня хоть что-то получится.

Энцо настоял, чтоб я оделся как можно теплее, и на свою старую площадку для тренировок я прибыл закутанным во множество одежек, словно капуста. Впрочем, это были сущие мелочи: я смотрел на маленькую площадку, что приткнулась к стене замка, и вспоминал, как когда-то давно пробовал научить Огюста отражать магические удары. У него ничего не вышло, зато мы славно повеселились. Вот и сейчас он забрался на подставку для метания, Энцо протянул ему первую стопку тарелок, и Огюст довольно спросил:

— Ну что, братка? Все, как в старые времена?

Сегодня было ветрено. Деревья беспомощно мотали ветвями, рассыпая круглые красно-оранжевые листья, и Дора, которая стояла рядом с моим креслом, ежилась, кутаясь в легкую курточку не по погоде. Энцо, конечно, принарядил ее, собрав одежду со всего замка, но никто из служанок не захотел поделиться с моей сиделкой чем-то потеплее.

— Иди в замок, Дора, — посоветовал я. — Здесь холодно.

Упрямая девчонка отрицательно мотнула головой.

— Я останусь, — ответила она и, чуть ли не смущаясь, добавила: — Мне же интересно.

А, ну конечно. Она прибыла из мира, лишенного магии, и ей хочется еще раз увидеть волшебство. Я снял перчатки и принялся растирать ладони.

— Заряжай, братка, — сказал я и, когда Огюст опустил тарелки в метатель, продолжал: — Сейчас эта штука будет выбрасывать тарелки, а я попробую их сбить направленным ударом. Возможно, у меня даже получится.

Я говорил об этом нарочито спокойным тоном, но во мне все горело. Я знал, что магия жива, и ее можно вернуть регулярными тренировками, я помнил, как вспыхнула рамка со свадебным снимком в руках у Энцо, и знал, что вчера справился с задачей прикрытия. Но сейчас мне почему-то сделалось очень холодно, словно была не поздняя осень, а зима.

Я и сам не разобрал, как сказал:

— Огонь.

Воздух наполнился свистом, и первая тарелка полетела над площадкой. Руки сработали сами, выбросив маленький серебристый шар — тарелка упала где-то в кустах на краю площадки, а мой шар, не поразивший цели, растаял в воздухе.

Что ж, примерно этого я и ожидал. Внутренний озноб усилился, и я снова принялся растирать руки. Должно быть, Огюст, Энцо и Дора заметили, как дрогнуло мое лицо, потому что наперебой заговорили:

— Милорд, это же первая попытка!

— Братка, ну что ты! Не переживай так, все нормально!

— Милорд, попробуйте снова…

Я покосился на Дору, и она тотчас же добавила:

— Все получится. Правда-правда.

Это было сказано настолько трогательно и по-детски, что я лишь улыбнулся и сказал:

— Заряжай, братка.

Огюст опустил рычаг метателя, и очередная тарелка отправилась в полет. Я швырнул шарик, попробовав прицелиться получше, и вновь промахнулся. Магия скользила по ладоням, но не шла в руки, и это начинало меня раздражать.

— Еще одну, братка, — сказал я и швырнул третий шар, уже не целясь. Просто выбросил в нем свою боль, свою рухнувшую жизнь и тоску о том, чего уже никогда не случится.

Тарелку разметало по площадке стеклянной крошкой, и мир накрыло тишиной.

Некоторое время все молчали. Дора ожила первой — она восторженно захлопала в ладоши, несколько раз подпрыгнула на месте и воскликнула:

— Ура! Ура! Вы попали!

По лицу Энцо скользнула счастливая улыбка, и он ободряюще дотронулся до моего плеча, а Огюст довольно улыбнулся и произнес:

— Узнаю братку, наконец-то узнаю! Ну что, еще одну?