Няня для волшебника

— Милорд, — произнес он, не сводя с меня взгляда. — Вы без трости?

Я кивнул.

— Без трости, Энцо. Все в порядке, думаю, что она мне больше не понадобится. Я чувствую себя вполне здоровым.

Энцо помедлил, а потом вдруг обнял меня с той искренностью, с которой отец мог бы обнимать сына. Я почувствовал, как кольнуло сердце, и произнес:

— Спасибо вам, Энцо. За все, что вы делали и делаете для меня.

В глазах моего друга появились слезы — похоже, он действительно не ожидал ни того, что я окончательно пошел на поправку, ни того, что поблагодарю его за доброту.

— Мне нужно поговорить с вами, — произнес я. — Вы ведь знаете, что случилось вчера?

Энцо сразу же стал серьезным — миг искренности и душевного тепла отступил, сменившись готовностью делать свою работу.

— Да, милорд, — кивнул Энцо. — Милорд Огюст рассказал мне все подробности. Что вы собираетесь делать?

— Пойдем в мой кабинет, — сказал я. — Это долгий разговор.

Когда мы вошли в кабинет, я сел за свой старый письменный стол и некоторое время сидел молча, глядя на аккуратные стопки бумаг и тетрадей. Вот мои записи по артефакторике, вот тетради с чертежами магических схем, а вот и книги — по ним я работал, создавая заклинание для его величества… На столе все было так, как я и оставил в тот злополучный день. Кто бы сказал, что прошло почти три года?

— Я все сохранил так, как было при вас, — произнес Энцо, заметив направление моего взгляда. — Только убрал реактивы в шкаф. На всякий случай, мало ли…

— Вы все сделали правильно, Энцо, — сказал я и откинулся на спинку стула. Я ждал первого укола усталости, но по-прежнему чувствовал себя свежим и бодрым. — Огюст рассказал вам, что Инга хотела меня убить?

Энцо утвердительно качнул головой.

— Да, милорд. Откровенно говоря, я не могу в это поверить. Я понимаю, что это правда, но…

Я полностью разделял это чувство. Мне тоже было трудно поверить в то, что Инга хотела моей смерти. Что это из-за нее я почти три года пролежал бесчувственным чурбаком. Но мне пришлось это сделать.

— Это только часть проблемы, — сказал я. Энцо вопросительно поднял левую бровь, тотчас же напомнив мне моего отца — тот всегда так делал.

— Что же еще, милорд?

— Дора, — сказал я. — Пока не знаю, как это произошло, но у меня есть все основания утверждать, что она принадлежит к сноловцам.

Энцо посмотрел на меня так, словно я позволил себе матерную брань на приеме у его величества.

— Сноловцы? — переспросил он. — Но ведь их уже нет. Последнего обнаружили еще в прошлом веке…

Он окончательно растерялся. Я кивнул.

— Она поймала мой сон, как только появилась в замке, — сказал я. — И видимо, я как-то направил ее силы, чтоб проснуться. Дора пересказала мне свой сон, она видела меня в подвалах замка Цетше — а эти подвалы снились мне почти три года. Я сидел в кресле, читал книгу о хаалийских филинах и не мог выйти.

Энцо провел ладонями по лицу, и этот жест был таким, что я невольно ощутил дрожь.

— Я решил, что это совпадение, — продолжал я, — и ничего не стал говорить Доре. Но сегодня ночью она поймала уже не сон, а энергетический отпечаток вчерашнего заклинания. И это уже намного хуже.

Лоб Энцо прочертила глубокая морщина — он все понял. Он не был магом, но прочел очень много книг по магии, и знал, что я имею в виду.

— Она может умереть, — сказал Энцо. — Поймает какой-нибудь сон, и на этом все закончится.

Я кивнул.

— Если сделать для нее защитный артефакт, то она будет жить долго и счастливо. Но у меня сейчас нет для этого ни ингредиентов, ни условий, — я помедлил, крутя в руках перо. Оно было чистым, а чернильница рядом — наполненной. — Именно Дора меня разбудила, и я должен ответить добром за добро. Завтра мы отправляемся в столицу, Энцо. Я хочу, чтоб ты поехал с нами.

Энцо посмотрел на меня с благодарностью и надеждой, словно увидел за столом не меня, а человека, который был намного лучше и сильнее, чем я.

— Разумеется, милорд, — ответил он. — Я прикажу слугам собрать все необходимое.

* * *

(Дора)

У семьи Цетше был собственный особняк в одном из самых престижных районов столицы, и, когда Мартин вошел в дом, то слуги, которые выстроились встречать хозяев, смотрели на него так, словно видели перед собой восставшего из мертвых. В каком-то смысле это так и было — должно быть, все просто ждали, когда Мартин тихо умрет в своем сне, и никто не думал, что однажды он снова станет таким — сильным, уверенным, решительным.

— Добрый день, — сказал он тем тоном, который заставляет вздрагивать и подчиняться, и слуги поклонились и прошелестели:

— Добрый день, милорд Мартин. Добрый день, милорд Огюст.

Драконы Огюста домчали нас до столицы за три часа — несмотря на обогревающие артефакты, я замерзла так, что почти не чувствовала ни ног, ни рук. Но холод зимних небес был просто пустяком в сравнении с полетом на огромном сильном животном. Драконы сперва обнюхали нас, негромко фыркая и водя чувствительными ноздрями, а затем один из них посмотрел на меня и едва заметно повел огромной шипастой головой.

— Отлично, Дора! — радостно воскликнул Огюст. — Он тебя выбрал! Давай-ка в седло!