Няня из газеты (ЛП)

Лиам подъезжает к подъездной дорожке и ставит внедорожник на стоянку, сохраняя молчание. Внезапно я нервничаю. Мои ладони влажные, а сердце бешено и непредсказуемо колотится в груди.

Я знаю Лиама несколько месяцев. Здесь не о чем нервничать, и логически я это знаю. Просто мы никогда раньше не были так одиноки. Вместе в неизведанных водах. Как всегда, Лиам крут и собран, что кажется пустяком.

Я с другой стороны? Я сгибаюсь под давлением.

— Это странно, — бормочу я.

Он смеется, его зеленые глаза сверкают в лучах заходящего солнца позади меня: — Только если ты сделаешь это странным. У меня нет никаких ожиданий, Джульетта.

— Ты уверен… с девочками дома? — Я спрашиваю.

— Я уверен. Ты часть нашей жизни, и мы… девочки узнают, что ты для меня значишь. Я только что излил свое сердце, как влюбленный дурак, посреди ресторана с ними, — говорит он, и это немного успокаивает мои нервы. — Но… давай просто убедимся, что они не слышат ничего, чего не должны.

Ладно, в этом нет ничего страшного.

Не о чем нервничать. Ты просто надеешься, что — возможно — займешься горячим сексом с парнем, которого ты хотела, кажется, целую вечность, и после превью ночи барбекю было пыткой находиться рядом с ним и не прикасаться к нему.

Я возюсь с дверной ручкой, затем вылезаю из грузовика и поднимаю Кеннеди с ее места. Лиам забирает Ари, и после того, как он открывает дверь, мы заходим внутрь. Направившись прямо в комнату Кеннеди, я укладываю ее в постель, так как она уже одета в пижаму и даже не шевелится.

Когда я выхожу в коридор, Лиам держит Ари, которая потеряла сознание на плече.

— Я пойду освежусь… пока ты укладываешь Ари спать.

Он тихо смеется и кивает. Я рада, что он совсем не нервничает. Просто я случайно схожу с ума. О Боже, мне нужно побрить ноги. Я должна был сделать восковую эпиляцию, но я не знала, что мы проведем всю ночь наедине так скоро после этого монументального изменения в наших отношениях.

У нас вообще есть отношения?

Джульетта, остановись. Ты слишком все обдумываешь. Просто прими это так, как оно есть. Всё просто.

Я направляюсь в свою комнату и быстро принимаю душ, бреюсь… все, затем мою голову и обязательно наношу лосьон на каждый дюйм кожи.

Я нервничаю, и хотя я уверена в своем теле и в том, кто я такая… Лиам — хоккеист на пенсии. Он, вероятно, был с моделями, актрисами и другими девушками, которые меня стыдили. Так что, думаю, моя нервозность оправдана.

— Давай сделаем это. У него нет никаких ожиданий. Перестань делать из этого то, чем оно не является.

Продолжая подбадривать себя, я возвращаюсь в гостиную и нахожу Лиама, только что принявшегося душа, на диване, смотрящего хоккейный матч по телевизору. Девочки еще спят, а значит…мы одни.

— Привет, — усмехается он.

— Привет.

— Итак, я подумал, что мы могли бы посмотреть фильм. Не «Холодное сердце» или «Моана».

Я смеюсь. Какое облегчение, учитывая, что мы смотрим их по крайней мере пятнадцать раз в неделю. Я могу процитировать каждое слово, возможно, в этом месте в обратном порядке.

— Только если я выберу, — поддразниваю я.

Его брови приподнялись: — О? Парень не может справиться с таким количеством девчачьих щелчков, Джульетта.

— Заткнись. Я люблю страшные фильмы. Не фильмы о девчонках. Знаешь, ты не должен предполагать. Что это такое?

Он обрывает меня, притягивая меня к себе на колени и прижимаясь губами к моим в поцелуе, который говорит без слов. Ему нравится, когда я дерзкая, но он без колебаний поставит меня на место.

Я провела последний час, заставляя себя нервничать, и все это испарилось в ту секунду, когда Лиам прикоснулся ко мне. Даже мыслей больше нет. Все, о чем я могу думать, это ощущение грубых мозолистых рук Лиама на коже моих бедер.

Мои руки впиваются в его волосы, притягивая ближе ко мне, пока он пожирает меня. Его руки блуждают по моему телу, сжимая мои бедра, скользя вверх по моему животу к грудной клетке и сжимаю мою грудь. Стон слетает с его губ, вибрируя на моих, и я практически ощущаю, как сильно он хочет меня.

Потому что я хочу его точно так же. Сумасшедший, сдерживаемый путь, который месяцами медленно разъедал нас обоих. Его язык снова проникает в мой рот, и я хнычу на него. Мне должно быть стыдно, что я практически корчусь у него на коленях, но это не так.

Я чувствую, как он тверд, потирая меня в том месте, которое болит только из-за него. Я ходила несколько недель, чувствуя внутри себя тупую боль, которую может вылечить только он.

Он отрывает от меня губы и хрипит: — Блин, я хотел поговорить до того, как это случилось.

Последнее, что я хочу сделать, это остановиться. Не тогда, когда мы, наконец одни.

Воздух вокруг нас потрескивает, как живое электричество, но я сползаю с его колен на подушку рядом с ним.

— Можешь ли ты не быть логичным хотя бы на секунду?

Он смеется, но это звучит так же болезненно, как и я. Я люблю его смех. То, когда оно настоящее, достигает уголков его глаз, и кожа там сморщивается.