Няня [litres]

Покорный, словно у коровы, взгляд обезоруживал. Словом, я ее отпустила и, сосредоточившись на домашних делах, больше об этом разговоре не вспоминала.

Какой же я была недалекой…

Не сознавала, что тупая покорность была маской, которую Ханна надевала только для меня. Когда она общалась с остальными, ее предательские глаза сверкали огнем, соблазняли и принуждали – до того самого дня, когда жизнь в них погасла навсегда.

Джо

Пока сижу в поезде, направляясь в Лондон на выставку Элизабет, Руби строчит мне одно сообщение за другим. Рассказывает, как они с бабушкой осваивают «Minecraft».

Охохо, говорю бабушке жать левую клавишу, а она все время жмет правую

Бабушка по сто лет ищет на клавиатуре нужную кнопку

Каждый раз, когда говорю бабушке, что нужно крутить головой на все четыре стороны, она крутит своей головой

Наверное, лучше пойдем готовить брауни

Сообщения Руби заставляют меня хохотать. За окном вагона мелькает размытой полосой то зелень, то насыщенное золото. Мы едем по сельской местности. Выезжаем из Уилтшира, и в моей душе поднимается волнение: скоро большой город, скоро Лондон! Мой пульс частит.

Выйдя из подземки, медленно иду по широким, запруженным людьми бульварам Пиккадилли. То и дело замираю перед витринами магазинов в пассаже «Берлингтон», разглядывая башни миндальных печений, сумочки всех цветов радуги и драгоценные украшения – не хуже, чем у матери.

Выныриваю из пассажа. Совсем рядом – район, где расположены лучшие художественные галереи Лондона. Нервничаю: все же после смерти Криса я превратилась в затворницу. Заставляю себя ускорить шаг, рассчитывая, что быстрый темп не позволит мне развернуться и убежать.

Гости, приглашенные на выставку, толпятся на улице. Элизабет – в самом центре событий.

– Ты все-таки пришла! – восклицает она. – Уж и не надеялась! Эй, друзья, знакомьтесь!

Беру с подноса фужер шампанского, делаю глубокий вдох и изображаю лучшую улыбку из своего арсенала.

Мероприятие проходит отлично. У произведений Элизабет очень насыщенная цветовая гамма. В основном на выставке представлены компактные картины маслом в массивных черных рамах, некоторые из которых также расписаны. Ошеломляюще яркие абстракции отражают индивидуальность художницы, и, кстати, к моему приходу около половины уже продано. Элизабет приглядывает за мной, играя роль гостеприимной хозяйки, и через некоторое время до меня доходит, что я в самом деле развлекаюсь, как она и обещала.

– Хочу пригласить тебя на ужин, – говорит она, когда расходятся последние гости. – Не волнуйся, свой поезд не пропустишь.

Мы берем друг друга под руку и направляемся в ресторан.

– Приятно видеть, как ты улыбаешься, – замечает художница. – Знаешь, мне кажется, что тебе не повредит работать в городе – хотя бы несколько дней в неделю. Уверена, у тебя это прекрасно получится.

Начинаю перечислять причины, по которым не могу себе позволить регулярно выезжать в Лондон, однако Элизабет прикладывает пальчик к губам.

– Прошу, не надо сегодня занудствовать. Неужели ты не можешь помечтать? Будь смелее, мысли масштабно! Никакого вреда в этом нет. Кстати, на ужине будет один интересный человек, с которым мне хотелось бы тебя познакомить. Он хорошо знал твоего отца, так что посажу вас рядом.

Интересного человека зовут Джейкоб Фавершем, однако собравшиеся обращаются к нему исключительно по фамилии. У него хриплый голос, очки в толстой оправе, а из нагрудного кармана высовывается кончик шелкового платка.

Мы непринужденно болтаем о творчестве Элизабет и его личной коллекции. Фавершем вежлив, эрудирован и довольно симпатичен. На удивление хорошо сохранился для своего возраста. После нескольких фужеров тон его становится заговорщическим. Мы уже приступаем к крем-брюле, когда собеседник упоминает моего отца.

– Многие из нас смотрели на Александера снизу вверх. Ваш отец обладал неотразимым обаянием. Тоскуете по нему?

– Конечно…

Ни к чему рассказывать, что я сознательно отдалилась от родителей. Интересно, насколько хорошо он знает нашу семью?

– И я. Александер был настоящим джентльменом старой закалки. Таких больше не делают. Кстати, он вами гордился.

– Неужели?

Я слегка напрягаюсь.

– Надеялся, что вы вернетесь и в один прекрасный день станете хозяйкой Лейк-Холла. Рассчитывал, что семейная коллекция притянет вас назад, словно магнитом, если уж они с Вирджинией на это не способны.

– Кстати, хотелось бы посмотреть на картины, – вздыхаю я. – Лучшие из них хранятся под замком.

– Да, обязательно посмотрите! Я слышал, что в коллекции Холтов сплошные шедевры. Наверняка вы получите огромное наслаждение. А пока пардон – мне надо бы перекурить. Надеюсь, вы меня не осудите.

– Разумеется, нет.