Няня особого назначения (СИ)

— Замечательно. Возьмите, — лекарь дает мне в руку маленькую бутылочку и кусочек белой ткани. — Просто протрите лицо. С первого раза должно помочь, но если, мало ли что, вы ведь землянка, не поможет — протрите лицо еще и завтра. Тогда уж точно все пройдет.

— Благодарю вас, — отвечаю, улыбнувшись своей лучшей фирменной улыбкой, заставившей лекаря быстренько распрощаться и уйти.

Уложив Дашулю на кровать и решив ее не переодевать, пусть уже спит, как есть, утром совершим банные процедуры, сама иду в ванную и по совету лекаря, протираю лицо тканью, смоченной в тонике. Удивительно, но пятна исчезают едва их касается мокрая ткань. Всего пара минут и ко мне возвращается мой прежний вид. Ну, кроме цвета волос. Умывшись, уже собираюсь ложиться спать, но тут кое-что привлекает мое внимание в зеркале. Останавливаюсь, всматриваюсь в собственное отражение.

Показалось? В том-то и дело, что нет. Удивленно себя рассматриваю. От чего такой эффект? От зелья Грэма или лекарского? Мне сорок лет, я знаю, что мои губы уже не такие пухлые, как были в двадцать, а мимические морщинки на лбу и в уголках глаз, кажется, углубляются с каждым днем. Я знаю свою лицо! Каждое пятнышко и черную точку! И то, что я вижу…

В зеркале отражаюсь я и в то же время, не я. У меня началось биполярное расстройство? Так вообще бывает? Женщина в отражении выглядит лет на тридцать, не больше. Но это еще не все! В ее глазах и коже присутствует что-то, чего раньше не было… какое-то свечение, свет, огонь. Блин! Назови как хочешь, но это что-то новое! Откуда оно взялось?

Примерно так выглядит сейчас Алена, только волосы более зеленые)

Я еще не известно сколько бы стояла, вглядываясь в собственные незнакомые теперь глаза, но меня приводит в чувство плач дочери. Вздрогнув, тушу свет в ванной и возвращаюсь в спальню.

— Тш-ш-ш, тише, малыш, я тут. Мама тут. Спи, котеночек, — говорю тихонько Даше, поглаживая ее по спинке.

— Ма? — дочь внезапно садится на кровати и совершенно не дав мне возможности что-то сделать — выплевывает все съеденное за ужином, на кровать. — Маа-а-а.

— Тише, маленькая, все хорошо, мама тут, — беру дочь на руки и только теперь чувствую, какое горячее у нее тельце.

Быстро раздеваю ребенка, сняв даже памперс и несу в ванную. Тут ее умываю теплой водой и смачиваю головушку с грудкой.

— Ничего, лапочка моя, — успокаиваю ее и себя, — сейчас я дам тебе лекарство и температура понизится.

Увы, спустя час, я понимаю: что-то не так. Это не зубы и не простуда. Ребенок несколько раз рвет, последний — уже просто слюной и желудочным соком. Даша то мерзнет и дрожит, то горит. Постоянно плачет и отказывается пить. Когда она в очередной раз пытается вырвать, но издает только сухие спазматические звуки, я, наплевав на все, накрываю раздетого ребенка пледом и выбегаю, как была — в пижаме и босая, в коридор.

Сама не знаю, каким образом, но следующее, что я помню, это как тарабаню кулаком в дверь регентской опочивальни. Дверь открывается почти сразу. На пороге стоит дядя Грэма, в одних низко сидящих на бедрах штанах, взлохмаченный и злой, как черт.

— Что надо?! — рычит на меня.

За его спиной, в комнате, на кровати сидит та самая брюнеточка, что приходила ко мне, предлагала поболтать. Ясно, я не вовремя. Но в данной ситуации, мне плевать!

— Мне кажется, Даша чем-то отравилась! — говорю на одном выдохе.

Глава 7

Честно, я ожидала чего угодно от регента. Что он опять на меня вызверится. Что просто захлопнет дверь перед носом, типа иди сама разбирайся со своими проблемами. Но… где-то в глубине сознания все-таки жила надежда, что он не такой засушенный сухарь, каким хочет казаться. Возможно, поэтому я и пришла именно к нему. А еще потому, что он тут главный и может обеспечить моей крошке все самое лучшее напрямую, минуя посредников.

— Зайдите, — говорит, пропуская меня внутрь.

Я тихонько захожу, стараясь не побеспокоить поверхностный сон дочери, задремавшей несколько секунд назад после особо сильной рвоты.

— Арвия, можешь идти, — говорит регент той самой брюнетке, которая сидит даже не шелохнувшись.

— Но Ваше Высочество, мы же… — она красноречиво замолкает, кося глазами на постель.

— Мне нужно повторять?

Вот реально, спросил, как ледяной водой окатил. Даже мне холодно стало. Барышня скукожилась и, сделав обиженное лицо, быстренько вышла, оставив дверь приоткрытой. Рыкнув, регент плотно закрывает дверь и поворачивается ко мне:

— Быстро и подробно: что происходит? Почему вы решили, что ребенок отравился?

— Потому что Даша распрощалась со своим ужином. Причем больше шести раз за эти два часа. У нее температура, которую я не могу сбить даже сильным жаропонижающим. Она отказывается пить и вообще…

— А это не может быть какая-то болезнь? Я не знаю… дети же часто болеют.

— От болезни не наступает так быстро обезвоживание. Посмотрите на Дашу, она выглядит так, словно болела несколько дней, а прошло всего два часа. Я думаю… — начинаю говорить и замолкаю.

— Говорите!

— Я не уверена, но мне кажется, ее отравили.