Няня особого назначения (СИ)

Я отворачиваюсь. Не могу этого видеть. И только слышу возмущенный выдох Грэма и его слова:

— Это святотатство! Гууль — священная птица богини-матери.

Глава 22

— Стойте! — все-таки не выдерживает Грэм, подбегая к мастеру и хватая того за руку с занесенным над птицей ножом. — Так нельзя! Нельзя забирать жизнь у нее!

— Перестаньте, Ваше Величество! — Отшельник пытается отодвинуть мальчика. — Это ваш долг — спасти королевство! И ради блага миллионов можно пожертвовать одной жизнью!

— Значит, пусть это будет моя!! — кричит Грэм, продолжая висеть на руке мастера.

И тут раздается гром. Такой силы, что мы на секунду все глохнем. А затем по храму проносится шепот, словно песок стучит об камни:

— Да будет так!

И Грэм, внезапно дернувшись, заваливается на пол. Только в последнюю секунду Рэнульф успевает подхватить голову племянника, не дав ей разбиться об каменный пол. Я вскрикиваю и кидаюсь к ребенку. Грэм лежит без движения в руках ошарашенного Рэна.

На мгновение думаю, что мой храбрый малыш умер. Ноги подкашиваются, я падаю на колени возле него. Обессиленно, дрожащими пальцами касаюсь бледной детской щеки. Мой храбрый, мой самоотверженный мальчик. И тут же ощущаю под пальцами редкое биение пульса.

— Он жив, — говорю. — Что происходит? Мастер?!

О, да, я знаю, у кого требовать ответ. У вездесущего и всезнающего отшельника.

— Ему не нужно было мне мешать! — похоже, дедуля тоже рассержен. — Я говорил, когда накладывали купол, для его закрепления принесли множественные кровавые жертвы, так работает темная магия! Чтобы снять проклятие нужна жертва не менее сильная! И птица Гууль для этого очень подходит. Одна ее смерть даст такой же энергетический поток, как тогда дали множественные убийства. Неужели не понятно, что нельзя было вмешиваться?!

— Нужно было предупредить! — Злость заставляет меня повышать голос. — У вас сплошные недомолвки, отсюда и все проблемы! Что нам теперь делать? Что с Грэмом? Как ему помочь?!

— Он предложил взять свою жизнь вместо птицы. Это великая жертва. Невинный ребенок предлагает себя, чтобы защитить других. Конечно, боги приняли ее. Но Грэм не умер, потому что ключ всегда связан с замком. Ты держишь его тут. Он берет твои жизненные силы. И пока ты способна их ему дать — он будет вот так лежать, находясь в междумирье.

— Ничего. Пусть так. Главное, что жив. Мы найдем возможность, — размышляю вслух, но отшельник перебивает.

— Не понимаешь. Он выжмет из тебя всю жизнь. И вы погибните оба. Нужно завершить ритуал.

— Завершить? — переспрашиваем мы с Рэном. — Но Грэм умрет.

— Это был его выбор! — Раздражается отшельник.

— Нет!

— Алена!

— Нет! Я не позволю! — Поднимаюсь с колен, отталкиваю руки Рэнульфа. — Что я могу сделать, чтобы его спасти?

— Пойти за ним в междумирье. Вы притянетесь, как одно целое, как ключ и замок.

— Нет! — это уже регент. — Это не выход!

Он кладет Грэма на лавку и подходит ко мне.

— Алена, прошу, это не выход. Я не хочу потерять вас обоих, ты не знаешь, на что соглашаешься!

— Так расскажи мне, — отвечаю. — Помоги.

— Ты уже все решила? — утверждает, не спрашивает.

— Да, — говорю твердо, игнорируя его тревожный взгляд.

— Помнишь, я говорил о сне… — неожиданно спрашивает Рэн, — в нем я тебя потерял. Ты ушла, и я не смог с этим ничего поделать.

Он переплетает наши пальцы, я чувствую его напряжение и понимаю, как ему, такому сильному, неприятна мысль, что придётся сидеть и бездействовать, пока два его близких человека рискуют жизнями.

— Прости… мне действительно жаль, но по-другому я просто не могу, я не могу бросить Грэма. Ты же понимаешь? И еще… если со мной…

Сглатываю горькую слюну и продолжаю:

— Если со мной что-то случится, обещай, что позаботишься о Даше.

— Обещаю. А ты обещай вернуться ко мне, — сжимает мои пальцы почти до боли.

— Обещаю, — говорю и сама не верю своим словам. Все так по-дурацки получилось, нет сил, одно отчаяние.

— Там, в междумирье, не верь глазам и ушам. Только сердце подскажет, поняла? — темные глаза вглядываются в мое лицо.

— Да…благодарю… — Рэн не дает мне договорить, запечатывая рот жадным, отчаянным поцелуем.

Нехотя выскальзываю из его теплых объятий и поворачиваюсь к отшельнику.

— Давайте быстрее с этим покончим.

Мне приходится лечь. На алтарь. Это холодно и неудобно. Камень гладкий, но на нем есть место только для головы и спины, ноги висят. За секунду я замерзаю в тонком одеянии и не могу сдержать дрожь, пока лежу с закрытыми глазами.

Монотонный голос отшельника, горячие руки Рэна на моих плечах — все отходит на второй план, а потом и вовсе исчезает. Открываю глаза потому, что внезапно пропадает чувство ледяного камня, прижатого к спине. Тьма кругом. Белёсые комки тумана. И тишина. Мои шаги не имеют звука совсем.

— Грэм? — зову тихонько, не уверенная, что на мой голос не отзовется какая-то сто раз мне не нужная субстанция. — Грэм?

Тишина, в ответ ни звука. Ладненько. Раз я уже здесь оказалась, пройдусь. Толку стоять на месте? По мере того, как я иду, тьма отступает, и я выхожу… в классную комнату.