Няня поневоле

Снова возвращаюсь ко вчерашнему разговору в баньке. Хмурюсь, вспоминая напряженные лица собеседников. Нет, я Игорю благодарен, что сдернул меня среди ночи и заставил куширями через заросший бурьяном двор пробираться к своему дому. Правда, пальто я изгваздал в хлам. Угораздило меня надеть длинный кашемировый лапсердак. Элла увидит, ругаться станет. Фиг его теперь отдерешь от прошлогоднего репейника. Но такая встреча дорогого стоит. Сам начальник областного УВД гостил у моего одноклассника. В баньке парился. Вот Игорь и воспользовался моментом.

— А ты на рогах, я смотрю, — недовольно бурчит Иван Иваныч, стоило мне только ввалиться в баню.

— Это еще нормально, — хмыкает Игорь. — Серый все запомнит. Завтра еще обмозгует и нужные выводы сделает. Не бойтесь, товарищ генерал. Я за Назарова ручаюсь.

Мой старый друг дожидается скупого кивка от полицейского начальства и переводит взгляд на меня.

— Ты с кем бухал, Серый? Опять с Бетховеном?

— А что, — равнодушно пожимаю плечами. К подколкам Игоря я давно привык. — Хорошая компания. Мы с Людвигом понимаем друг друга с полуслова.

— Бетховен? — морщится первый полицейский области. — Не знаю такого. Это чье погоняло, Назарет?

Прячу хмельную улыбку, стараюсь казаться серьезным. Но под оглушительный хохот Игоря мне трудно сдержаться и не заржать.

— Не, Иваныч, — хохочет мой одноклассник, списывавший у меня в школе домашние задания и контрольные по всем предметам. — У нас Серега учился в консерватории. Играет на рояле, как бог. Когда на него тоска накатывает, он стучит по клавишам и хлещет коньяк. Такой вот интеллигентный расслабон.

— Хорошо придумал, Сережа, — довольно крякает Иван Иваныч. — И компания хорошая. Вот только не знал, что ты консерваторию окончил. В твоем досье ничего не написано.

— Так с третьего курса поперли, — ухмыляюсь я, прямо в пальто садясь к накрытому столу. Подминаю черные длинные полы, как бабы подол. И слушаю, боясь шелохнуться. Честно говоря, я бы многое отдал, чтобы хоть один разок пролистнуть ту заветную папочку. Сейчас уже такая острая необходимость отпала. А поди ж ты! Лежит где-то на меня матерьяльчик! Ждет своего часа! Или этот час никогда не настанет? Дай бог…

«Никогда не говори никогда, — одергиваю себя. Мы, братки, бывшие или настоящие, люди ужасно суеверные. И давным-давно с молоком матери или с первой стопкой портвешка впитали в себя законы стаи. Никогда не хвастайся. Держи рот за зубами. От нар и от Канар не зарекайся. Не загадывай наперед и не гневи судьбу.

— За что? — сурово спрашивает Иваныч, и я, чувствуя себя как на допросе, бросаю коротко.

— Прикололся неудачно. Ректорскому сынку к башке пистолетик приставил.

— Скажи спасибо, что к нам не загремел. Странно даже.

— Так пистолет был игрушечный, — встревает в разговор Игорек. — Точная копия Макарова. Сережа его для понта в кобуре наплечной носил.

— Зачем? — удивленно поднимает на меня глаза Иваныч.

— Дурак был, — отмахиваюсь весело.

— Сейчас бы с гастролями ездил, — вздыхает товарищ начальник.

— Спасибо, не надо, — бурчу я. — Всю жизнь в оркестре пиликать. Ну его нафиг! Поперли, и хорошо. Я ни о чем не жалею.

— Образование бы получил. Элитное… — машет рукой Иван Иваныч.

— А я потом Плешку окончил…

— Да знаю я, — отмахивается ворчливо он. — Нравишься ты мне, Назаров. Иначе бы с твоим другом даже разговаривать о тебе не стал. Хороший ты мужик. Правильный.

«Ну, надо же, — ухмыляюсь я. — Для всех я такой правильный уродился. Ты смотри. И авторитеты криминальные мне эти же слова говорили. А теперь и от ментуры довелось услышать. Дожился. Нечего сказать!»

— А вот то, что с твоей женой произошло, неправильно. Дичь несусветная, — морщится генерал. — Я дело Синявкина на дорасследование отправил. А то из него и так много материалов исчезло. Парни мои снова копать начали.

— Знаю, — бросаю коротко. — Приходили ко мне недавно.

— Но, видать, кто-то слил информацию. У меня стукачей в команде нет. Но дело может многим в руки попасть. Мы отправили запрос в Мещерский район, где эта падла ошивалась. Так Синявкин сгинул. Просто исчез.

— Ищете?

— А куда деваться? Тут и семья всполошилась. Кто-то не вовремя твои клятвы у гроба жены вспомнил… Короче, ты первый под подозрением.

— Глупости, — решительно мотаю башкой. — Я найду, как ему за шиворот кипящего масла налить. Смерть для Синьки — слишком большая роскошь. Пусть живет и мучается. Вот долги его у ФИШТ-банка планирую выкупить. По пояс в землю загоню.

— Я так думаю, он уже в полный профиль там, — ощерившись, заявляет Иван Иваныч. — А ты поостерегись, Сережа. Женись, что ли! И меньше по шалманам с девками гуляй.

— Да, я это… — вздыхаю, поражаясь осведомленности генерала. Ну, все про мня знает! — У меня же сын родился. Месяц вот на днях. Сразу башня на место встала. Мне теперь не до фокусов. О ребенке думаю. А старые клятвы… Ну, кричал я что-то на похоронах. Так в состоянии аффекта был. Это любой подтвердит.

— Лучше пусть до подтверждений дело не дойдет, — обрывает генерал резко. — Живи как обычный человек. Не лезь на рожон. У нас же не консерватория, сынок.