Няню заказывали? или (не) Спящая красавица

Джеймс отшатнулся от нее и, схватив с полки какой-то тюбик, запустил им в зеркало. Оно осыпалось рваными осколками в раковину так же, как только что разбились их сердца. Аврора закрыла рот ладонью и разрыдалась: зачем она так с ним? С ними. Ведь они могли бы… А теперь зеркало не склеить.

Джеймс выскочил из ванной, словно ошпаренный. Давно он не испытывал такого бешенства. Даже когда она отказала ему, заставив изнывать от неудовлетворения, он не чувствовал ничего подобного. Какой же он идиот! Ведь знал же, что не нужно с ней связываться. И близко приближаться нельзя. Джеймс схватил баллончик и начал дорисовывать картину. Видел же, что за женщина перед ним, и всё равно повелся, побежал, как щенок на поводке. Скоро, как Лорд, будет стелиться ковриком у ее ног. Таким как она не нужен только секс, или деньги, или развлечения. Им нужно всё. Пока душу своими маленькими ручками не вынут и пальчиками, как кувалдой, по нервам не пройдутся, довольны не будут.

– Мама, – услышал он звонкий голосок Анны, – а почему тетя Аврора плачет в ванной?

Джеймс даже головы не повернул, продолжая рисовать: он сам был на взводе, аж выть хотелось. Сейчас он даже думать не мог, не то что утешать или спасать свою принцессу. Нет, не свою. Она могла бы быть его, но отказалась. Велела убираться и оставить ее в покое. Ему самому сейчас необходимо утешение! Только кто его спасет? Сара. За спиной, совсем близко. Потянись навстречу и не будешь сегодня один… «Не хочу», – мучительно осознал Джеймс. Никто ему не был нужен, кроме той, что осталась плакать над разбитым зеркалом. Той единственной, что не желала его любви. Самой близкой и самой далекой. Джеймс остановился, отбрасывая краску. Как же он так влип?..

Кими еще на подходе к ванной комнате услышала сдавленные рыдания, поэтому не стала тратить время на деликатность и сразу вошла внутрь.

– Аврора, милая, что случилось? – пораженно застыв над осыпавшимися в раковину осколками, Кими кинулась к ней.

– Я… я… – заикалась Аврора, вытирая лицо руками, – зеркало разбилось, и я очень расстроилась.

– Это пустяки, – ответила Кими, не веря в горькие слезы по случайно разбитому зеркалу. – Иди сюда, – она притянула ее в объятия, стараясь утешить. – Не плачь. Всё будет хорошо.

Когда Аврора успокоилась, и они вернулись во двор, то первое, что увидели – стена гаража, возле которой толпились дети и Рон. Похоже Джеймс закончил рисунок. Аврора подошла ближе: там была изображена девушка, тонкая и изящная, как изысканная статуэтка. На ногах у нее были пуанты, а танцевала она на битом стекле.

Глава 18. Невозможно сказать "нет"

Подавлена и расстроена – стало привычным состоянием, когда Аврора оставалась одна. С Эваном она была веселой и ироничной, с миссис Флэгг и миссис Фриман могла немного расслабиться и погрустить под понимающие взгляды. Возможно, они думали, что она влюбилась в хозяина, естественно, безответно и теперь страдала от неразделенных чувств. Это было недалеко от истины: она – влюбилась, а ему всё это больше не нужно. У Шекспира подобный расклад смотрелся бы романтично, но в жизни это вызывало по меньшей мере сочувствие, а порой и откровенную жалость. Аврора не хотела, чтобы ее жалели, поэтому бодро улыбалась, долго грустить в присутствии посторонних – непозволительная роскошь.

С мистером Барлоу она вела себя подчеркнуто сдержанно и спокойно, словно и не было между ними того злосчастного разговора в доме Фениморов, словно между ними вообще никогда ничего не было. Джеймс отвечал ей тем же, хотя иногда в его взгляде проскальзывало нечто неуловимое, будто бы презрение смешалось с сожалением, родив что-то новое, эмоцию, не поддававшуюся классификации, но плотно обосновавшуюся в его голубых глазах. Аврора его не винила. Она винила себя. Джеймс был груб с ней и не только в суждениях, но, вероятно, именно так она и выглядела: стерва, играющая мужскими сердцами. Но она ведь не такая! Ей безумно хотелось, чтобы он понял это, чтобы осознал свою неправоту в отношении нее. Сейчас даже завещание деда казалось мелочью, над которой они вместе могли бы посмеяться. Только уже было поздно: она велела Джеймсу оставить ее в покое, и он исполнил желание леди. Сама Аврора не решалась подойти к нему и первой заговорить о чувствах. Будь она посмелее и поуверенней в себе, надела бы сексуальное белье и пришла к нему ночью, но воспитание вместе с гордостью оплели, словно путами: а вдруг прогонит? Вдруг не захочет больше? Этого ее израненное сердце не выдержит. Лучше уж молча перестрадать и уйти несчастной, но с высоко поднятой головой.

Но сейчас максимум, куда могла пойти Аврора – кабинет Джеймса, вместе с Мэри, собиравшейся вытереть там пыль. Эван закрылся у себя в комнате и как шаман с бубном плясал вокруг компьютера, ожидая сеанса связи с матерью. Он всегда так делал, одаривая няню лишними двумя часами свободного времени, жаль, что такое бывало только по понедельникам и четвергам, в остальные дни Алисия Барлоу звонила в другое время и такого раздолья уже не было.