Нянька для Радуги

А Макс… Ему просто было с ней хорошо. Он признавал, что Мира нравится ему, что она для него очень даже интересна, но большего себе не позволял. Максим старался внушить себе, что она для него — просто девушка, одна из тысячи, пусть и очень своеобразная. И он прекрасно видел, что иногда она смотрит на него, как голодный на кусок мяса, но искренне полагал, что это всё только из-за его недоступности. Ведь девочка привыкла получать всё, что захочет и, возможно, впервые в жизни напоролась на отказ. Поэтому и старается теперь, из кожи вон лезет, чтобы добиться желаемого.

Максим не верил в её искренность. Он до сих пор прекрасно помнил и пропитанные ядом слова, угрозы и обещание сделать всё, чтобы вышвырнуть его из её дома. А свои обещания Мира всегда держала… хоть и утверждала, что конкретно это выполнять не собирается.

Общение с этой девушкой напоминало ему прогулки по канату над пропастью — стоит сделать всего одно неверное движение и… всё закончится плачевно. Так же и с Мирой. Но почему-то это предавало некоторую пикантность их отношениям. А ещё, ему безумно, просто до чёртиков нравилось её дразнить. И пусть самому потом было куда хуже, а неудовлетворённое желание с каждым разом становилось всё сложнее сдерживать, но… зато и она мучилась. Уж в этом-то Макс не сомневался.

— Ты мне кое-что обещал. — Мира состроила на лице по-детски обиженное выражение и, остановившись, развернулась к Максу. — Мы здесь одни.

— А всего за следующим поворотом не меньше сотни людей, — попытался возразить он, да только его действия никак не вязались со словами.

Одна рука нагло легла на талию и потянула девушку ближе, а вторая скользнула по её шее, останавливаясь на затылке. А когда его губы едва ощутимо коснулись её, Мира едва не застонала от предвкушения, но этот мучитель явно не торопился.

— Можем отложить до следующего раза, — проговорил он, легко целуя её щёку и медленно опускаясь к шее. — Или не делать этого вовсе. Ведь приличные девочки из хорошей семьи не целуются в кустах с…

Договорить Мира ему не дала.

— Макс, — сказала она с укором. — Или сейчас ты меня поцелуешь, или я…

Теперь не договорила она, потому что в ту же секунду её рот накрыли его жадные требовательные губы, и реальность перестала существовать.

Этот поцелуй был не в пример жарче всех предыдущих, что когда-либо были в её жизни. Его губы казались ей самыми мягкими, самыми сладкими и приятными. Его прикосновения обжигали и заставляли девушку выгибаться им навстречу. И если бы сейчас ему пришло в голову затащить её в ближайшие заросли и… завершить начатое приятным для обоих способом, она бы точно не сопротивлялась. И даже подумала, что ещё чуть-чуть и сама его туда потащит. И пусть потом говорят, что она делает глупости, называют хоть трижды падшей женщиной. Она хотела этого мужчину, причём так, как ни хотела никого и никогда. И дело тут видимо не только в физиологии. Судя по симптомам, её странное заболевание Максом повредило не только мозг, но уже добралось до сердца.

Очнулся Макс только после того, как почувствовал под пальцами кружево её трусиков. И это ощущение было настолько удивительным, что он мигом вспомнил, где и с кем находится. Тяжело дыша, он резко отстранился и отступил на пару шагов. Пришлось привлечь к действию все резервы собственной воли, потому что отпускать Миру ему совершенно не хотелось. Ведь стоило ему её поцеловать, как вся напускная холодность и весь его хвалёный самоконтроль полетели в бездну. Мир потускнел и почти забылся, выводя на первое место только одну девушку, её губы и прекрасное податливое тело.

Это ж как нужно было забыться, чтобы так открыто ласкать её прямо на аллее прекрасно освещённого парка Карима? С чего вообще он начал так преступно терять голову?

- Вот это мы заигрались, — проговорил он, стараясь успокоиться. Потом посмотрел на прислонившуюся к дереву Миру и виновато добавил: — Прости. Я не должен был заходить так далеко.

— Всё что ты не должен был делать, это так резко останавливаться, — хрипло отозвалась она. Потом накрыла ладонями пылающие щёки и добавила: — Это просто невыносимо! Максим… ты реально хочешь довести меня до состояния самовоспламенения? Я даже не уверена, смогу ли теперь вообще нормально спать. Но если ты вдруг не понял, или что-то там ещё, то скажу вслух: Я хочу тебя до умопомрачения. Сжалься!

— Милая, ты же знаешь, я не могу… — попытался оправдаться он, но Мира была не в том состоянии, чтобы слушать его отговорки.

— Можешь! И я уверена, хочешь этого не меньше, чем я! — зло заявила она.

Её приказной тон подействовал на него отрезвляюще. Он вообще не терпел, когда кто-то указывал ему, что делать. И пусть Мира говорила всё это, находясь под влиянием сильных эмоций, но Макс всё равно воспринял её слова в штыки.