Нибелунги

Однако Иннокентий медлил. Его снедало любопытство: что же задумала королева? О, эта женщина просто так ничего не делала! Её поступки и речи всегда таили в себе определённый смысл. И советник не раз в этом убеждался.

Действительно, Зиглинда встретилась с камерарием, хранителем королевской сокровищницы, поделилась придворными новостями, однако опустив свою осведомлённость о готовящемся вторжении со стороны саксов и данов. Мало ли что… Как говорится: на каждый роток не накинешь платок. Камерарий не имел привычки задавать лишних вопросов и тотчас по велению своей госпожи проследовал в сокровищницу, отворив её массивную дверь огромным старинным ключом.

В сокровищнице царила темнота. Камерарий зажёг факелы, скудный свет осветил множество окованных железом сундуков. Стояли среди них и сундуки, найденные Зигфридом в лесу. Правда, большую часть сокровищ принц потратил на свои нужды, в частности облачение и подарки дому Нибелунгов. Но и без них королевская сокровищница выглядела внушительно. На протяжении нескольких столетий династия Вёльсунгов пополняла её, причём весьма успешно.

Зиглинда приказала камерарию открыть один из сундуков и внимательно осмотрела его содержимое. В нём хранились многочисленные женские украшения.

– Великолепно! – воскликнула королева и тотчас извлекла из сундука массивный серебряный торквес саксонской работы. – Этот торквес способен украсить шею любой красавицы!

Камерарий подобострастно кивнул…

* * *

Румелия пробудилась рано, едва забрезжил рассвет. Она сбросила с себя одеяло и встала с ложа, устланного медвежьими шкурами.

Зигмунд всхрапнул и перевернулся на другой бок. Румелия невольно улыбнулась: наконец-то свершилось то, о чём она мечтала на протяжении последних четырнадцати лет. Король оставил свою супругу, столицу, государственные заботы ради неё. Безмерное счастье переполняло наложницу с тех пор, как Зигмунд окончательно перебрался в латифундию. Это случилось вскоре после отбытия принца в страну Нибелунгов.

Женщина накинула на плечи пелисон, длинное меховое одеяние, подбитое лисьим мехом, взглянула на возлюбленного и подошла к окну, занавешенному шерстяной шпалерой, и слегка отодвинула её. Прохладный утренний ветерок освежил её разгорячённое после сна лицо. Румелия глубоко вздохнула. Женщине хотелось успокоиться, забыться, но страшный сон, заставивший пробудиться, поселил в её сердце страх и волнение. Наложнице приснилось, что её единственную дочь Корнелию отдали на поругание злобному чудовищу.

Румелия сполна насладилась свежим воздухом, опустила шпалеру на прежнее место и направилась к двери. Она покинула спальню, король так и не пробудился…

Наложница, преодолев длинный коридор и миновав охрану, достигла покоев дочери. Дверь была слегка приоткрыта. Румелия толкнула её рукой, та распахнулась.

В покоях Корнелии царил полумрак. Девушка сладко спала, раскинувшись на ложе. Подле её ног калачиком свернулась верная служанка. Румелия невольно улыбнулась, подошла к дочери и коснулась губами её пухлой щеки. Девушка, сквозь сон почувствовав прикосновение, причмокнула и «зарылась» лицом в мягкую подушку, набитую утиным пухом. Румелия умилилась и покинула спальню дочери. Однако в свои покои она не вернулась, решив пройтись по галерее, тяжёлые раздумья терзали её душу.

Утро выдалось прохладным, наложница плотнее запахнула пелисон… «Неужели сон – предупреждение? Но о чём? О том, что моей дочери грозит опасность? Но от кого она исходит? Может быть, от Зиглинды? Она решила отомстить мне за то, что я полностью овладела вниманием короля? Помоги мне Великий Логос! Я не смогу противостоять ей… А если поговорить с королём… Но что я скажу ему?» – размышляла она, неспешно прохаживаясь по галерее.

* * *

Этим утром королева изъявила желание переговорить с Иннокентием. Советник тотчас поспешил в покои Зиглинды. Та сидела перед зеркалом из амальгамы, фрейлина расчёсывала ей волосы.

– А, это ты, Иннокентий… – сдержанно произнесла королева и указала советнику на стул. Зиглинда окинула свою причёску в отражении серебра придирчивым взором и позволила фрейлине удалиться. – Оставьте нас одних! – приказала она трём фрейлинам и служанке. Женщины поспешно покинули комнату госпожи.

Зиглинда поднялась со стула и неспешно прошлась по комнате. Советник поспешил к ней.

– Что случилось, моя госпожа? Вы хотели переговорить со мной по неотложному делу?

– Да… Весьма неотложному… – подтвердила королева и испытывающе воззрилась на любовника. – Скажи, насколько ты готов оказать мне поддержку?

Иннокентий смутился.

– Вы же знаете, госпожа: я готов на всё ради вас. Однако в данном случае я не посвящён в ваши планы…

Зиглинда мило улыбнулась.

– Ах, да… Я и забыла, что так и не поделилась с тобой своими мыслями… о дарах, предназначенных саксонскому ярлу.

Советник невольно напрягся, понимая: королева что-то недоговаривает.

– Вчера я приказала камерарию отобрать лучшие украшения из королевской сокровищницы. Они поистине роскошны! И могли бы украсить юную прелестницу, сделав её более желанной…

Советник сглотнул: речь пойдёт о девушке…