Нибелунги

– Снюхаться с данами за моей спиной! Мало мы их били! Надо было всех до единого дана уничтожить! Но это безумие – сражаться на два фронта!

– Возможно, – согласился советник. – Я не посвящён во все тонкости саксонского военного плана. Но думаю, что при желании это возможно… Мой осведомитель также мог упустить некоторые моменты…

– И какие же? – раздражённо спросил король.

– Например, тот факт, что есть ещё тюринги, герулы и тевтоны…

– Ха! Тюрингии ненавидят саксов! Они никогда не заключат с ними союза! – с уверенностью воскликнул король.

– Тюринги… – повторил советник, – может быть, и не заключат… Но герулы и тевтоны – воинственные племена. Они всегда жаждут добычи и крови.

Зигмунд тряхнул головой, отчего его схваченные сединой волосы рассыпались по плечам. В этот момент Зиглинда невольно заметила, что муж постарел. Увы, годы брали своё…

– С ними не надо заключать никаких союзов! Эти племена всегда слыли наёмниками! Они примкнут к любому вождю, если почуют поживу! – закончил свою мысль Иннокентий.

– Ты думаешь, что саксы стравят нас с данами, чтобы мы не могли прийти на помощь бургундам? А сами с герулами и тевтонами захватят Ворбетамагус?

– Именно так, мой король…

– Тогда следует укрепить северные границы!

– Разумеется, мой король… Но… – попытался высказаться советник.

До сего момента Зиглинда хранила молчание. Этот факт немало удивил короля.

– Шаги по укреплению северных границ могут не принести ожидаемых результатов… – высказалась она. – Кто знает, на какие уловки способны саксы…

– Значит, будем готовиться к войне… – медленно произнёс король. Зиглинда и советник переглянулись: Зигмунд привык к мирной жизни и вовсе не хотел в доспехах, с оружием в руках пребывать на поле брани.

– Однако есть выход из сложившейся ситуации, – уверенно произнесла королева. Зигмунд с нескрываемым интересом воззрился на жену. Та же, преисполненная спокойствия, продолжила: – Надо породниться с Людегером!

Король замер. Казалось, он превратился в каменное изваяние…

– Корнелия… Ведь её ты имела в виду… – наконец едва слышно произнёс он.

– Да! – с готовностью подтвердила Зиглинда.

– Но у меня есть и другие дочери от наложниц… – резонно возразил король.

– Корнелия тебе дороже других дочерей! Не так ли? – не уступала Зиглинда.

– Да…

– Тогда подари её ярлу! И только так, отдав ярлу самое дорогое, ты обретёшь мир!

На глаза Зигмунда навернулись слёзы. В этот момент в саду появился слуга и доложил королю, что обед готов.

…За обеденным столом царила полнейшая тишина. Единственное, что нарушало её, так это злобное чавканье короля. Румелия исподтишка поглядывала на королеву – тягостные мысли не давали ей покоя. В то же время Зиглинда вела себя безупречно: она аккуратно и умело использовала римские ложки, меняла их в зависимости от блюда. Но что больше всего тревожило наложницу: королева глаз не сводила с Корнелии. Девушка постоянно смущалась и не отрывала взора от тарелки. Зигмунд же упорно делал вид, что занят тщательным пережёвыванием пищи. Иннокентий как человек умный и проницательный тяготился происходящим в трапезной «представлением».

Не дождавшись окончания обеда, Румелия, сославшись на головную боль, покинула трапезный зал. Зиглинда ликовала. Она уже представляла, как саксонский ярл срывает одежды с хрупкой Корнелии, разводит её ноги и лишает девственности. Эти мысли доставляли ей несказанное удовольствие.

После обеда королева изъявила желание отдохнуть. Прислуга тотчас приготовила ей отдельные покои. Король же уединился в библиотеке, где пытался связать воедино все сведения, полученные от Иннокентия и королевы. Ему было над чем подумать…

Иннокентий же отправился прогуляться по саду. Удалившись от виллы на некоторое расстояние, он присел на скамью, увитую диким виноградом. В голове беспорядочно роились мысли: а действительно ли королева так ранима, как казалось ему раньше? А правда ли, что её холодность – лишь маска притворства? Так ли она нуждается в поддержке и защите? И что у этой женщины в груди: человеческое сердце или кусок льда?

Советник уже уверовал в то, что он совершенно не знает эту женщину, несмотря на то что много лет служит роду Вёльсунгов. Он не мог понять: откуда в королеве порой появляется такая холодность и решительность? Ведь она в действительности не такая… Или он ошибается… И так ли он сильно любит её, как ему кажется?

* * *

Королева и советник благополучно отбыли в столицу, латифундию окутали осенние сумерки. Румелия, не находившая себе места после совместной с королевой трапезы, тотчас устремилась к Зигмунду, пребывавшему в своём кабинете.

Он сидел в кресле и развлекался тем, что разворачивал и просматривал свитки, описывающие события давно минувших лет. При виде наложницы король оторвался от своего занятия.

– А, это ты, Румелия… – преисполненный печали, произнёс он. – Когда-то я был молод, силён и бесстрашен… Даны трепетали предо мной… А теперь совместно с саксами собираются отторгнуть северные территории…

Румелия приблизилась к королю, опустилась на тёплый мозаичный пол (обогреваемый специально проложенными трубами) и обняла его за колени.